Зимние детективные истории. Татьяна Устинова

на что более не способен…

      Сегодняшний вечер не стал исключением. У Панкратова просто челюсти свело, когда он открыл дверцу шкафа под раковиной, чтобы выбросить шкурки от сосисок, и снова обнаружил там переполненное мусорное ведро.

      – Эй, у вас что, совести нет, да?! – привычно рявкнул он, позабыв на время, что вроде уже собрался отсюда съезжать. – Вчера до полуночи тусовались, сегодня еще не спят, а мусора – полна кибитка!

      Ленка отреагировала, не в пример себе, удивительно миролюбиво. Материализовалась в дверном кухонном проеме с крепко сжатыми кулаками в карманах домашнего халата. Поглядела на него как-то непривычно. Ах да, он же ей все успел сказать вчера, все он забывает… И тут же обронила, пожав плечами:

      – Извини, Сережа. Вчера как-то не до этого было. А сегодня… А сегодня мы с Тимкой уже перед тобой как бы не подотчетны. Хотим – выносим мусор, не хотим – не выносим. Это теперь только наша печаль, не твоя, это уж точно. Никто тебя не заставляет. Кстати, ты уже съехал или нет?

      Панкратов лишь досадливо крякнул, присел на корточки и полез за ведром. Утрамбовал мусор, завязал углы темного полиэтилена, выдернул мешок из ведра и без лишних слов пошел в прихожую. Хорошо еще, что переодеться не успел в домашнее, только куртку с ботинками накинуть и придется.

      – Так ты ушел или нет, Сережа? – Ленка шла за ним следом.

      – Ушел я, ушел! – огрызнулся Панкратов, с третьей попытки попав в рукава куртки.

      – Так съезжай из квартиры, чего тогда!..

      – Когда надо будет, тогда и съеду! – снова огрызнулся он и поспешил за дверь.

      Ему вот только теперь подобного рода разборок и не хватает, черт возьми! В тот момент, когда дорогой ему человек валяется на больничной койке с черепно-мозговой травмой, ему только и дела, что вступать в подобные дебаты. Именно сейчас, когда мысли заняты строительством новых версий, ему с Ленкой только отношения выяснять! Противная все же она баба! Правильно он сделал, что собрался уходить. И если не к Насте, то все равно куда-нибудь он уйдет. Хоть в общагу милицейскую, хоть на съемную квартиру, но уйдет.

      Он вошел в лифт, дождался, пока дверцы с лязгом захлопнутся, нажал кнопку первого этажа и с раздражением швырнул мусорный пакет на пол. Швырнул – и тут же уставился на него с недоумением. Пакет шлепнулся на пол со странным звуком. С тяжелым бряцанием, которое может произвести только что-то металлическое. Интересно, от чего Ленка решила избавиться? Ложки его любимые с вилками, что ли, собрала и выбросила? А что! Запросто в сердцах могла. Она же знает, что Панкратов дорожил своими столовыми приборами, притащив их аж из родительского дома.

      Ох, как он разозлился! Как взбесился, кто бы знал!

      Эти ложки и пару вилок – для второго и для рыбы – ему мать еще в детстве покупала, и тронуть их никто не смел, кроме него, ни в детстве далеком, ни в этом доме. А она теперь решила выбросить? Вот сука, а!

      Панкратов присел, перевернул мусорный пакет, поморщился из-за крохотной лужицы, натекшей из него на пол лифта, и с брезгливой миной