Реверс. Александр Громов

не обманешь. Все равно ведь восстанешь из пепла, как последний дурак. И все равно потом умрешь в свой день и в свой же день воскреснешь. Что тебе назначено, тому и следуй. Насильственная смерть не считается ни в какой день. Случись она в твой день – умрешь в этот день дважды и, естественно, дважды воскреснешь. Лишняя неприятность, и только.

      Он пошарил взглядом по сторонам. Марта лежала на полу в неловкой позе – судя по всему, умерла внезапно, пересекая комнату. Чувствуя вину, Макс встал с дивана, поднял жену и перенес ее туда, где только что воскрес сам. Кажется, Марта не слишком ушиблась. И все равно неосторожно с ее стороны. Лежала бы на кровати… Каждому известно: в твой день не выходи на улицу, не принимай гостей, не вари еду, не занимайся никакими делами и постарайся весь день лежать, не то наживешь неприятностей. Все равно, конечно, потом воскреснешь, но что за радость воскреснуть с переломом или ожогом? Да и без обыкновенных ушибов вполне можно обойтись. Техника смертельной безопасности всем известна.

      На кухне Макс заварил крепкий чай. Обжигаясь, пил. Чувствовал: голова все еще пустовата, но мало-помалу наполняется. Чем – вопрос отдельный. Все равно сейчас не понять. Рано еще. Типичный отходняк после воскрешения. Некоторые сравнивают это состояние с алкогольным похмельем, но это зря. Голова не болит. Мозг просто лишен содержимого.

      Оно вернется – чуть измененным. Копия, сделанная с копии, которая в свою очередь сделана с копии… и так далее. Один год – пятьдесят два копирования. Это еще ничего, а вот за три года человек становится напрочь другим. А за десять лет? Если скопировать «Джоконду», затем сделать копию с копии и так пятьсот двадцать раз – что получится? Хорошо еще, если «Девочка с персиками», а то ведь может получиться и «Черный квадрат».

      Ненадолго Макс удивился: откуда он помнит эти названия? И помнил ли он их раньше? Забыл…

      Оставив недопитый чай, Макс вышел на балкон взглянуть, как там грибы. В корытах, наполненных землей пополам с древесными опилками, жизнь никогда не прекращалась – не то что у хозяев корыт. Пока Макс был трупом, из субстрата вылезло несколько новых бледно-лиловых грибочков – еще глупых, не знающих, что такое человек и зачем ему грибы. Созревшие – напротив, задрожали при приближении Макса, верно чувствуя, что быть им съеденными. Макс развел в лейке подкормку, полил все до одного корыта, снял урожай и вернулся на кухню.

      Тщательнейшим образом он очистил, вымыл и порезал грибы. Вспомнилось: чтобы скорее прийти в себя, лучше всего заняться какой-нибудь легкой, но требующей внимания работой. Можно еще уборку в доме сделать…

      В который раз? Нет, не хочется.

      Он жарил грибы, когда воскресла Марта: слабо позвала его и сейчас же потребовала отвернуться и не смотреть. Страшна, мол. Макс послушно отвернулся. Глупо… Он же сотни раз видел ее мертвой, с заострившимся носом, синюшными веками, отпавшей челюстью… Это не считается? Кажется, жена исповедовала философию, согласно которой существует лишь то, что она видит.

      Удобно, между прочим!

      – Ты проголодалась? – спросил он, выждав