Пятка. Ольга Алексеева

      Время восемь утра. Через час мне нужно быть в офисе. Через два – на выставке. И вряд ли Сергей Вадимович даст мне личного шофёра. Чертыхаясь, наклеила на пятку пластырь, натянула брюки (это в жару-то!) и поплелась на маршрутку.

      Мест в маршрутке, конечно, не было. Стоя почти на четвереньках, я мечтала о том, как приду в офис, сяду в своё кресло и сниму туфли. Пятка ныла всё сильней…

      Выпав вместе с толпой из микроавтобуса, я, прихрамывая, поскакала на работу. Слава Богу, начальства ещё не было. В кабинете сидела Светлана Юрьевна и красила глаза.

      – Здрассьть – Cказала я и плюхнулась в кресло.

      – Здравствуй, здравствуй, милочка.– Пропела Светлана Юрьевна.– Ты не забыла, что у тебя сегодня выставка?

      – Да вроде с памятью всё в порядке. Вчера в инете смотрела. Что- то там совсем мало про этого, подающего надежды.

      Светлана Юрьевна вздохнула:

      – Да, когда рисовал в России, никому был не интересен. А только пожил в Японии, продал несколько картин за какие-то немыслимые деньги, так-нате, пожалуйте на родину. Мы вам и зал выставочный, и прессу, и телевидение.

      – Слушай, – сказала я,– Говорят, он на интервью не особо идёт. А картины, сказали, потрясающие. Ладно, сегодня посмотрим. Если дойду, конечно.

      – А что с ногой-то?

      – Да натёрла вчера новыми босоножками.

      Дверь в кабинет резко распахнулась. Появилась модно растрёпанная голова Верочки, секретарши.

      – Леонова, быстро к главному!

      – Слушаюсь и повинуюсь.

      Я вскочила с кресла, но тут же, охнув, села. Пятка болела нестерпимо. Кое-как, превозмогая боль, я поплелась к Сергею Вадимовичу. Главный, как всегда, выглядел безукоризненно. В его кабинете я почему-то всегда чувствовала себя Золушкой. Он разговаривал всегда очень вежливо, никогда не повышал голоса. Но все цепенели перед ним, лишь только он начинал " разбор полётов". Когда он давал очередное задание, мне всегда хотелось продолжить:

      – А крупу перебрать? А полы подмести? А котлы отдраить?

      Но, вернувшись в свой кабинет, я тут же оттаивала и начинала работать. Мы все понимали, что такой начальник-золото. Зарплата – вовремя, корпоративчики – классные! Так чего ещё надо? Как говорит Светлана Юрьевна, дрына нам не хватает.

      – Вам,– говорит,– такой начальник нужен, чтобы вы забыли, как дом выглядит, и из кабинета пулей вылетали, а не вразвалочку выходили.

      Вот и сейчас я иду. Правда, не вразвалочку, а почти враскоряку. И как я поеду на выставку?

      – Анна, вот вам пригласительный. – Сергей Вадимович протянул конверт.– И поймите, мне нужен не просто репортаж с выставки. Мне нужно интервью. Художник очень незаурядный. Интервью даёт редко. Вы уж постарайтесь.

      И без подснежников домой не возвращайся.– Подумала я, взяла конверт и спросила.

      – А как насчет шофёра? У меня нога сильно болит.

      – Сегодня, к сожалению, нет ни одного.

      Я так и знала. Значит, снова маршрутка или метро. В маршрутке отдавят ноги, в метро длинные переходы. Ходить много не могу. Придётся прятать ноги в маршрутке.

      К Дому Художника я приковыляла вовремя. Протянув пригласительный, прошла сразу в галерею. Мне хотелось посмотреть картины Никиты Крайнова прежде, чем брать у него интервью. Возле картин уже толпился народ.

      – Так, подумала я, реклама – двигатель торговли. Интересно, сколько он заплатил за эту выставку? Или за него заплатили?

      Я остановилась возле картины, где было поменьше народу. Передо мной были горы… И больше ничего. Только горы. Отчего-то в сердце появился странный холодок. Так со мной бывает, если я смотрю вниз с двадцатого этажа. Вроде бы знаешь, что не упадёшь, а всё равно жутко. Вот и сейчас мне как-то не по себе. Словно, я боюсь высоты. Словно не горы передо мной, а это я стою на вершине и смотрю вниз. Да-а, странное ощущение. Ну, что там дальше? Чем нас, профессионалов, может удивить Никита Крайнов?

      На следующей картине было море.

      – И то хорошо.– Подумала я.– Наверное, у меня и в правду боязнь высоты.

      Море было спокойным, ленивым. Волны едва касались белого песка. А на белом песке сидел человек и смотрел вдаль. Непонятная тревога снова охватила меня. Чем дольше я смотрела на картину, тем тревожней мне становилось. Казалось, это я сижу на берегу. Одна во всей Вселенной. Только я и море. Равнодушное, великое море. Нет, это не море… Это же Одиночество!

      Я закрыла глаза, потому что больше не могла смотреть на эту картину. Сделала шаг назад и чуть не столкнулась с девушкой. Она стояла за моей спиной, и по её лицу текли слёзы.

      – Что это? Как? Как можно так рисовать?– спросила она.

      Я пожала плечами и захромала дальше. Вдруг все загудели, и толпа окружила какого-то человека.

      – Это Крайнов!– воскликнула девушка и побежала в толпу.

      – Блин, интервью!– опомнилась я и поспешила за ней.

      Но не тут-то было. Толпа наседала. Всюду мелькали микрофоны. Я попыталась бочком