Ошибка патрульного во времени 1793. Лейтенант Дегре

подсудимому ничего хорошего.

      Полковой каптенармус с солдатами внесли знамя батальона и еще несколько трехцветных полотен, обычно игравших роль боевых значков. Напротив стула судьи была дверь в темницу, охраняемая скучающим караульным жандармом. За несколько минут до полудня одинокого караульного у тюремной двери сменили два жандарма в начищенных до блеска касках, с саблями наголо. Зала преобразилась и приобрела некоторую мрачную торжественность.

      Вошел депутат Симурден. Он был в шляпе с трехцветной кокардой, с саблей на боку и двумя пистолетами за поясом. Щелкнув крышкой часов, он окинул взглядом залу и кивнул, видимо, оставшись довольным. Тут же к нему подошел жандармский офицер и представился:

      – Гражданин комиссар Комитета общественного спасения! Командир роты полевой жандармерии лейтенант Дегре. Докладываю: капитан Гешан, исправляющий должность заместителя командира бригады, прибыть в суд не сможет.

      Депутат проскрежетал противным металлическим голосом:

      – Что значит не сможет? Он назначен судьей по делу Лантенака! Он не может уклониться от своего революционного долга! Доставьте его хоть силой, под конвоем! Возьмите двух жандармов! Если откажется, я его самого отправлю на гильотину.

      Лейтенант приблизился к депутату и понизил голос до полушепота:

      – Право, не стоит, гражданин комиссар! Капитан Гешан люто страдает от кишечного расстройства. Наверное, объелся незрелыми сливами. Безвылазно сидит в нужнике, заседать все равно не сможет: превратит судебную церемонию в фарс на радость маркизу Лантенаку. Извольте лучше назначить другого судью от лица офицеров.

      – Тогда срочно доставьте мне любого другого офицера! – проскрежетал Симурден.

      – Что значит, любого? – удивился лейтенант. – Извольте точно указать имя и звание.

      – Откуда я знаю их имена? – в свою очередь удивился Симурден. – Спросите у Говэна: он их командир, пусть назначит любого.

      Лейтенант выговорил депутату с такой резкостью, с которой, должно быть, никто не смел разговаривать с тем прежде:

      – Гражданин комиссар, во-первых, назначить судью можете только вы. Во-вторых, напоминаю, вы сами отстранили Говэна от принятия решений по делу Лантенака. В-третьих, самого Говэна с утра ищут и не могут нигде найти, а уже почти полдень. Бригада осталась без командира, если не считать сидящего в нужнике Гешана. Спросить не с кого.

      Симурден недобро взглянул на лейтенанта. Его губы чуть скривила полуулыбка:

      – В таком случае вы, да, именно вы сами и будете судьей.

      – Я? – в голосе лейтенанта послышалась искреннее недоумение.

      – Да, вы! Назначаю вас! – решительно приказал Симурден. – Вы знакомы с обстоятельствами дела?

      – Так точно, гражданин комиссар! – подобрался лейтенант.

      – Вы знаете, кто такой маркиз Лантенак, и как он опасен?

      – Так точно, гражданин комиссар! Матерый зверь. Враг республики. Продался англичанам, значит, враг Франции. Вандейский сепаратист. Смерть такому!

      – Тогда вы сумеете правильно проголосовать, – Симурден едва заметно смягчил голос, – но не будет ли у вас колебаний морального свойства? Он все-таки накануне спас троих детей из пожара.

      – Никаких колебаний, гражданин комиссар! – бодро отрапортовал лейтенант, – Будьте уверены, проголосую правильно! Лантенаку – смерть!

      Симурден понизил голос, глядя на наполняющую кордегардию публику, сплошь состоящую из солдат, и почти доверительно сообщил:

      – У меня, признаюсь, вызывает некоторое опасение, правильно ли проголосует сержант Радуб. Но назначить вчера другого судью от унтер-офицеров было чревато недовольством солдатской массы. Все-таки, он был героем дня.

      –Не извольте беспокоиться, гражданин комиссар, – уверил его лейтенант, – два голоса всегда перевесят один.

      В зале появился сержант Радуб с головой, обвязанной кровавым платком под шляпой. Все солдаты уважительно расступились перед ним. Радуб строевым шагом подошел к депутату и лейтенанту и остановился перед ними молча, не поднося руку к шляпе. Депутат чуть наклонил в ответ голову, лейтенант отдал честь. Симурден проскрежетал, чтобы судьи занимали свои места, и сам первым уселся на центральный стул. Слева от него сел Радуб, справа – Дегре. По торцам стола расположились капрал – секретарь суда – и комиссар-аудитор – полковой каптенармус. Пока в зал набивалась публика, Симурден успел написать и отправить с вестовым депешу. Лейтенант краем глаза углядел написанные слова: «Лантенак взят. Завтра он будет казнен».

      Закончив писать, Симурдэн громко скомандовал, скрежещущим голосом:

      – Откройте темницу.

      Эхом его голосу заскрежетала тюремная дверь: оба жандарма, отодвинув засов, отправились за арестованным. Симурдэн, следуя примеру судей революционных трибуналов, принял характерную позу: вскинул голову, сложил на груди руки и, глядя на дверь, проскрипел:

      – Введите арестованного.

      Под сводом открытой двери между жандармами