Законы амазонок. Часть 1. Екатерина Терлецкая

еня то и дело, что учат воссоединяться с природой, пропускать её силу сквозь себя и повелевать с разрешения богов лесами. Природа совершенна, а мы ее творения. Но даже у совершенства есть изъян, и этот изъян – это я…

      Несмотря на все старания матери и сестринства, я бездарна в этой науке, как та коряга, к которой я прижалась, захлебываясь позорными слезами. Хотя нет, из коряги можно вырезать отличную кисть для красок, а из меня дочь природы ну никак не вылепить.

      Оставаться на одном месте нельзя, нужно двигаться. Судя по луне близится полночь, а значит лес будет меняться, моё мнимое укрытие перестанет быть безопасным. Почва под ногами слишком рыхлая, боюсь зыбучие пески вот-вот и проглотят это место. Я успокаиваю стук сердца, вытираю пот с лица, заправив волосы за уши встаю на ноги. Тело покалывает маленькими иголочками, щекотные волны пробегают от ушей до пят и обратно. Отвратительное чувство, оно подчиняет себе тело. Возможно, если бы я чаще посещала уроки маскировки и засады усталость не так быстро бы меня морила.

      Достаточно. Я отсиживаюсь уже несколько часов. Пора.

      Аккуратными шагами я неуверенно ступаю по песчаной почве берега. Обсуждать Агоналии запрещено, но как-то вскользь я слышала от сестер, что берег самое опасное место острова. Странно, мне кажется совсем наоборот. Как представлю глубь острова, аж мурашки по спине бегут – куда не глянь, везде беспробудная глушь с её жителями. Во всяком случае здесь просматривается периметр на несколько десятков метров, а тропические широколиственные растения вполне подходят для укрытия. И всё же… Моё сердце стучит громче, чем шуршит листва, а значит я легкая добыча для хищника, что открыл на меня охоту.

      Спустя некоторое время я нахожу идеальную поляну, совсем недалеко от пляжа. Стоит перевести немного дух, иначе изнеможение гораздо быстрее Агоналии загонит меня в преисподнюю. Моё тело покрыто красными перьями, местами виднеются серые вкрапления. Я расставлю руки в стороны и устремляюсь ввысь, но не могу взлететь. У меня нет крыльев… а птичка, без крыльев не взлетит. Глубоко вздыхаю и заставляю себя встать. Встать и идти.

      Резким замахом я обрываю широкий лист куста. Ночью на Фовосе царит такая тишина, что даже звук рассекающего воздух сагариса заглушает лесную возню. Вымостив из подручных средств неплохой лежак, я скручиваюсь клубочком на сыром песке и всматриваюсь в морскую даль. Если не думать о скорой смерти, этот остров не так уж и плох. Есть некая романтика в диких местах.

      Кто только придумал правила Агоналии?! И почему сестры так рвутся на себе испытать подобное зверство? Я вот никак не тороплюсь повидать загробную жизнь. Впереди ещё одиннадцать дней… Дней на волоске от смерти. Боюсь эти испытания пройти мне не под силу.

      Почему нельзя было придумать какой-то тест, как те что сдают школьники на Криосе? Помучался над рядом вопросов, проставил правильные варианты ответов и иди себе домой, жди оглашения списков.

      Мои веки тяжелеют, легкие с жадностью поглощают соленый морской воздух. Чувствую легкую невесомость, словно почва плавно утекает из-под усталого тела, возвышая его над землей. Приятное ощущение невесомости. Почва утекает из-под тела… Утекает из-под…

      О нет! Нет, нет, нет! Словно ошпаренная я подпрыгиваю с мягкого настила, тру заспанные глаза и вдруг, под ногами образуется воронка моего самого большого страха этой ночи – зыбучие пески.

      Я стараюсь отойти, сбежать прочь, но ноги мгновенно увязают в теплом песке, проскальзывая в самое жерло жадной воронки. Чем быстрее я двигаюсь, тем быстрее она меня пожирает, и вот, я уже не могу устоять на ногах, падаю на землю и стремительно погрязаю в песке. Нужно прекратить панику! Подумать секундочку и ответ найдется сам по себе. Глубоко вдохнув я оглядываюсь по сторонам: ну хоть бы один крепкий вьюнок свисал, как спасительная соломинка, так нет же! Единственная надежда – сухая коряга, что развалилась неподалеку.

      Собрав в себе последние силы, я замахиваюсь и острее моего любимого сагариса врезается точно в сердце старой древесины. Удостоверившись, что оружие плотно сидит в своей жертве, крепко хватаюсь за рукоятку и медленно подтягиваюсь, в надежде ухватиться за корягу двумя руками. Плавные движения помогают немного высвободиться из сыпучей ловушки. Страх заполняет сознание, но я ползу что есть силы к берегу, и только коснувшись пальцами мокрого от прибоя песка позволяю себе испустить истерический хрип. Я жива. Пока ещё жива…

      Глоток за глотком воздух возвращает кислород в легкие, я снова могу различать звёзды и управлять телом. Трясина проглотила спасительную колоду, а вместе с ней и моё единственное оружие – любимый сагарис. Ну что ж, придется на рассвете мастерить лук и стрелы, не голодать же остаток дней.

      Луна рисует круг на небосводе: скоро рассвет. Стряхнув с себя песок, я осторожно обхожу песчаную западню и ухожу в глушь тропиков. Оставаться днем на берегу небезопасно. Хруст веток под ногами даёт понять, что зеленая тропка лишь обман, под ней по-прежнему песок, слегка покрытый листвой. Горячая волна едва утихнувшего ужаса с новой силой подступает к щекам. Делаю шаг назад и другой, но мои пятки проваливаются в мягкую трясину. Не успев ухватиться за листву, я падаю на увязающую