Тарси. Валерий Афанасьев

сказали, что твоя судьба – быть геологом? Бросил бы все и подался бы в горы искать полезные ископаемые?

      – Но не посоветовали же.

      – А если бы?

      Сашка на минуту замолчал, явно представляя себя в роли геолога.

      – Нет. Геологом вряд ли, не мое это. Не манит.

      – Значит, все-таки совпало? Что ж, я рад за тебя. Говорят, не всегда совпадает.

      – А вот и нет. Совпадает в большинстве случаев, просто не все хотят прислушаться к совету, некоторые так и продолжают игнорировать свое предназначение. А зря.

      – То есть ты абсолютно уверен, что достигнешь высот на музыкальном поприще?

      – Да нет же, я не о том. Предназначение – еще не гарантия успеха. Просто оно – твое. Вот как тебе объяснить? Например, один предмет ты учишь с удовольствием, а другой потому, что надо учить. Если что-то делаешь с удовольствием, это и есть твое предназначение.

      – То есть если я с удовольствием ем, то это и есть мое предназначение?

      – Если это единственная цель твоей жизни, то да.

      Вот так раз, это Санек загнул, отбрил по полной программе. Впрочем, какой вопрос, такой и ответ. Если не желаете ничего, кроме как потреблять пищу, зовитесь, сударь, хомяком. А если зваться хомяком не желаете, то стоит решить, что же вам еще в этой жизни интересно.

      – Ладно, допустим, с едой я погорячился. О женщинах тоже умолчу, чтобы ты не назвал меня кроликом.

      Сашка многозначительно хмыкнул, видимо, сравнение висело у него на языке.

      – Тогда стоит определиться с тем, что же это такое, предназначение.

      – Я тебе об этом и толкую – любимое дело, которое тебе в удовольствие, а людям на пользу, – начал рассуждать Сашка.

      – Ну а если, например, все захотят стать министрами? Откуда столько постов взять?

      – Не захотят. А если захотят, то лишь потому, что не знают своего истинного предназначения. Предназначение – это не только желание, а еще и гарантия того, что при должном усердии ты сможешь делать свое дело лучше всех. Я, например, могу тебя заверить в том, что из меня никогда ни при каких условиях не получится чемпион по прыжкам с шестом. Зачем же мне этого хотеть? Получится одно расстройство. Оттого все беды, что люди стремятся совсем не к тому, в чем их предназначение.

      – Да ты, брат, философ.

      Не предполагал я такого развития разговора.

      – Философ? Вряд ли. Да и нет здесь ничего особенного, это надо просто понять. Вот Людочка-Малек. Что ее ждало, не подайся она в журналисты? Заняла бы чужое место, перекладывала бы на работе бумажки, через десять лет стала бы ворчливой грымзой, от вечной неудовлетворенности жизнью пилила бы мужа и жаловалась подругам на все, что придется.

      Я рассмеялся, представив Людочку в образе старой грымзы.

      – Зря смеешься, – добавил Сашка, – так бы все и было. Самое интересное в том, что ей и в голову не пришло бы, что причина ее неудовлетворенности вовсе не в устаревшей бытовой технике и в не слишком высокой зарплате мужа, а в том, что она не нашла свое предназначение.

      Я перестал смеяться и подумал: а вдруг Сашка