Всё было и прошло. Рассказы. Наталия Меркурьева

ла сон?

      – Посмотри-ка, Маша, в интернете, есть ли такой город Сандомир?

      – Это город в Польше.

      – Странно. Мне снилось сегодня, что я жила недалеко от Сандомира в деревне и мои родители разговаривали на немецком языке.

      – Бабушка, расскажи, расскажи.

      Хорошо, пока я не забыла, садись поближе и слушай.

      Я была молодой девушкой и звали меня Розалией. Наш дом стоял на берегу реки Сан. Родители часто обсуждали русского царя. В городах возникали восстания, населению было ненавистно, что Польша вошла в состав Российской империи, мечтали о независимости. Меня это мало волновало. Зимой я училась в городе в церковно-приходской школе при лютеранском костеле, а летом – целыми днями гуляла в лугах, где паслись наши коровы, помогала отцу пасти стадо. Вечером мама доила коров. Отец варил сыры. По воскресеньям мы ездили на ярмарку в Садомир продавать свой сыр, остатки у нас покупал лавочник, у него была молочная лавка. Наши сыры славились в Садомире. Никто не готовил сыр лучше, чем мои родители.

      На краю нашей деревни был расположен замок барона Манштерна. Летом там там отдыхали родственники барона и баронессы. Мама носила туда молоко, сметану, сыры. Мне исполнилось пятнадцать лет. Соседи говорили моим родителям:

      – Ваша Розетта расцвела, как розочка, красавица, невеста.

      Отец подыскивал для меня хорошего жениха, но угодить ему было трудно. Он хотел, чтобы претендент был пригожий лицом, богат и доброго нрава, ведь дочка у них была единственная, долгожданная, поздний ребенок. Однажды мама послала меня к Манштернам с молоком и сыром. Я несла корзинку и напевала. Подойдя к калитке, я постучала молоточком по чугунной изгороди, никто не отозвался. Калитка оказалась открытой. Ко мне подбежала большая собака. Она виляла хвостом и обнюхивала меня. Я испугалась и замерла со своей корзинкой, не решаясь идти дальше.

      – Собачка, собачка, позови хозяйку, – умоляла я пса.

      Так я простояла минут пять, но мне они показались бесконечными. Неожиданно из-за кустов вышел молодой мужчина с кистью в руках.

      – Борман, ко мне.

      Пес побежал к хозяину.

      – Фройлян, не бойтесь, он не злой.

      – Я принесла продукты, проводите меня на кухню, будьте добры.

      – Конечно, конечно. Давайте вашу корзинку, я донесу.

      Пока я разговаривала с кухаркой, мужчина ждал меня у дверей.

      – Фройлен, не могли бы вы мне помочь, обратился он ко мне, – я рисую летний пейзаж, но получается очень скучно. Будьте добры, сядьте на скамейку. Ваша красота и молодость оживит мою картину.

      – Господин, меня ждут дома, мама не велела мне задерживаться.

      – Пожалуйста, всего полчаса, я сделаю эскиз, а завтра вы попросите свою маму отпустить вас на час. Я заплачу вам за сеанс.

      – Вряд ли мои родители согласятся.

      – Я вас провожу и всё улажу, не отказывайте, будьте так добры.

      Я согласилась. Мужчина представился,

      – Меня зовут Генрих, а как ваше имя?

      – Я – Розалия.

      – О, как вам подходит ваше имя.

      Молодой человек мне очень понравился. Он проводил меня домой и поговорил с родителями. Мне разрешили один час в день позировать ему. Рисование было его любимым занятием. Генрих фон Марштерн был офицером германской армии. В усадьбе своих родителей он проводил свой отпуск. Он был женат. Семья его проживала в Пруссии.

      Месяц пролетел незаметно. Картина была готова. Настало время расставания. Генрих влюбился в меня без памяти, я тоже увлеклась им не на шутку. Он уговаривал меня поехать с ним, но предложить выйти за не него замуж не мог. Он сознался, что женат, у него двое детей, поэтому наша связь не может быть явной. Он был богат и предлагал мне достойное содержание. Я знала, что родители никогда не согласятся на это, но я была молода и очень влюблена. Я согласилась бежать с ним.

      Он снял для меня квартиру. Я была с ним и счастлива и несчастна одновременно. Наша любовь была тайной. Я написала письмо своей матушке, где призналась, что убежала с Генрихом. Отец проклял меня, не выдержал этого горя, вскоре он скончался. А матушка меня простила. Я родила Генриху двух детей – дочь Анну, и через восемь лет – сына Генриха. Детей я родила в деревне у матушки и оставила ей на воспитание, такова была воля Генриха Марштерна. В возрасте 28 лет я умерла при родах третьего ребенка, который родился мертвым.

      – Вот такой удивительный сон мне приснился, внученька.

      – Ну, ты даешь, бабушка. Ты словно переселяешься в других людей.

      – А, может быть мне снится то, что было со мной в прошлой жизни?

      Сон второй. Анна

      – Что-то давно, бабушка, ты не рассказывала мне свои сны. Вид у тебя задумчивый. Опять что-то приснилось?

      – Да, Машенька, мне снова приснился сон.

      – Кем же ты была на этот раз?

      – Я расскажу тебе эту печальную