Пылающая полночь. Антон Демченко

просто и замечательно, то половина империи давно в Пустошах паслась бы, а этого, как ты мог заметить, не наблюдается. Жизнь, она, знаешь ли, ценится дороже владения. А смертность среди нашего брата-ходока высокая. Месяца не проходит, чтобы пара-тройка человек не осталась в Пустошах. Это из опытных ходоков. Новички же… их даже не считают, по крайней мере, тех, что не успели вступить в цех, точно.

      – Но если всё так опасно, то зачем вы, вообще, ходите в Пустоши? – После недолгого размышления, спросил Пир.

      – Сложный вопрос. – Поворошив палкой угли костра, ответил я. – Причин много. Кто-то бежит от проблем. Кто-то надеется быстро разбогатеть, или приезжает, чтобы проверить себя и пощекотать нервы, да так и остаётся. А кто-то просто не представляет себе спокойной жизни в деревне или городе, как не чувствует призвания к церковной службе. И что им делать?

      – Могли бы пойти служить в армию. На границах с соседями неспокойно, и легионы постоянно нуждаются в пополнении. – Заметил Граммон.

      – То-то дворяне так рвутся служить в тех легионах, да? – Усмехнулся я, и Пир отвёл взгляд.

      Ну да, загнать дворянина в «мулы», может только император, да и то, лишь за серьёзную провинность перед короной. Сами они туда идут служить только от полного безденежья или чтобы избежать кровной мести. Вот конница, это другое дело. Особенно, если речь идёт о гвардии. Там, дворяне готовы друг другу глотки рвать, лишь бы пробиться на службу. Правда, опять-таки, не все, в основном безземельные и дети титулованных, которым не светит наследство. Или рыцарские ордена, например Томарский или Дарагонский, в которых только дворян и принимают, за редким исключением, вроде Ордена Георга, или, как его ещё называют, Ордена Копьеносцев, но у него свои «заморочки», как выражается мой сосед. Служить в этом ордене может любой простолюдин, при условии, что у него закрыт контракт… с имперским легионом. То есть, имеющий за спиной, как минимум, десять лет службы в «мулах». В общем, с чего начали, к тому и вернулись.

      – А ведь не только среди «белой кости», есть люди, не горящие желанием жить по приказу. Кто-то из них идёт в разбойники, чтобы вскоре украсить своим телом очередную виселицу, кто-то становится вольным охотником, а кто-то едет на окраины неосвоенных земель испытывать удачу. В общем, как-то так получается. – Договорил я и, налив из котелка горячего взвара, с удовольствием отхлебнул ароматную, парящую на вечерней прохладе жидкость.

      – А ты? – После долгой паузы, спросил Граммон.

      – Я вырос в Ленбурге. – Пожал плечами в ответ. – Родителей своих не помню, воспитывал меня дед, мастер алхимии и зельеварения. Но тяги к его делу у меня сроду не было, как не было желания становиться оружейником или торговцем. А кем ещё я мог вырасти в городе ходоков, ценящих свободу больше жизни? Так и получилось, что в первый свой выход я сбежал, когда мне было пятнадцать. Точнее, думал, что сбежал.

      – Это как? – Не понял Пир.

      – Да просто. Я же с малых лет мечтал стать ходоком, и дед это прекрасно понимал. Трудно было не понять, если начиная с моего