Не обижайте кошку!. Ирина Романова

ти деньги не прожить, потому и подрабатывала на полставки в спортивной секции при школе. Всю жизнь отпахала в ней, держалась до последнего, а потом меня «попросили» на пенсию. Хорошо, хоть оставили кружок по спортивному ориентированию. Молодая учительница не захотела возиться с детьми на внеурочке. А я и счастлива! Детишки меня любят, и я им всегда рада, а своих не нажила. Муж был добрым человеком, простым работягой, но дети у нас с ним так и не появились. Тихо поженились, тихо прожили. А десятилетие назад я его похоронила. Он был старше меня на пятнадцать лет, остановилось во сне сердце.

      Так что теперь все детки мои, бегут навстречу, таращат глазёнки: «А что Марьиванна придумала нового?!»

      Да-да, меня давно сократили, и моё банальное «Мария Ивановна» отныне звучит так. А я и не ругаюсь: не замечаю уже.

      Глава 1 

      Умереть два раза? Да не вопрос!

      Сегодня выходной: воскресенье. Кружок у меня теперь по вторникам, так что я была свободна. Сходила на рынок, купила мясо, овощи и домашнее молоко – всего понемногу, а то не донесу.

      Дома ждал только кот, которому уже двенадцать лет. Подобрала его у подъезда крошкой с пол-ладони. Муж, конечно, ругался, мол, шерсть и запах… Но через несколько месяцев Максимилиан (а сокращённо Макс) растопил его сердце и спал у мужа на плече, когда тот читал газету или смотрел телевизор в любимом кресле. Макс, уткнувшись носом в ухо, тихонько урчал, чем сначала нервировал мужа. Но потом тот и сам стал звать кота на плечо – попеть песни, как он говорил. Когда муж умер, Макс неделю ничего не ел, плакал, сидя на кресле, и спал в нём. Он отошёл от трагедии, но, когда я была дома, не оставлял меня ни на минуту. Везде со мной: по квартире, на дачу, в рюкзак – и вперёд, вместе веселее!

      Семь лет назад я подарила дачу племяннице. Без супруга стало тяжело ухаживать, продать не смогла, а племянница хорошая, с большой семьёй. Только попросила не продавать, пока я жива, и разрешения иногда приезжать. Племянница была рада подарку на своё сорокалетие. Дача добротная, построенная на века, с печкой, садом, парником – жить можно. Детки уже взрослые, учатся в столичных вузах, так что время от времени мы с Максом составляли компанию их родителям.

      Кот встречал меня на тумбочке в коридоре. Поставив сумки на пуфик, погладила его. В ответ мне было сказано что-то на кошачьем языке. Я чмокнула Макса в нос, разулась и прошла с сумками в кухню. Разложив все на столе, помыла руки и переоделась. Макс напомнил, что ему нужно отрезать мясо, пока оно свежее. Пошла выполнять просьбу и на ходу включила телевизор – пусть говорит фоном, пока готовлю. Я всегда нарезала мясо мелко: кот, бедолага, растерял часть зубов и уже не мог жевать крупные куски. Помыла чашку, налила молока и выложила мясо. Макс начал осторожно есть.

      Ушла в зал, прилегла и взяла в руки местную прессу. Макс прыгнул на кушетку, аккуратно прошёл по краю, обогнул газету и залез передними лапками на грудь.

      – Мур? – спросил он.

      – Да ложись уже, раз пришёл. Я вообще-то читаю, – пробухтела я. – Только не залезай на меня! Ты тяжёлый!

      Макс недовольно дёрнул хвостом в ответ на то, что не разрешили разложить на хозяйке тушку в шесть килограммов. Лёг, уткнувшись носом в шею, лизнул и затарахтел. Погладила, отложила газету и почесала за ухом. По телевизору шло какое-то ток-шоу с очередным разоблачением.

       В сердце вдруг что-то закололо… Нужно было рассосать таблетку, но кота не хотелось беспокоить. Решила, что лучше вздремну – может, само пройдет. Уже сквозь дремоту почувствовала, что Макс всё-таки затащил на меня тельце, а хвост положил ближе к коленям. Уснула быстро, даже сон странный приснился…

      Я лежала в полной темноте – настолько мягкой, что под рукой ощущалась. На груди чувствовался маленький тёплый комок. Потрогала его, погладила и поняла: котёнок, совсем крошка. Приняв мою ласку, он заурчал. Внезапно меня словно кто-то дёрнул, и тело сразу куда-то поволокло…

      Миг – и я открыла глаза. Крики, звон оружия, ослепительное солнце, а надо мной мужик: лицо в шрамах, испарина и безумный взгляд. Он совершал характерные движения, и одной рукой держал за горло, почти лишив меня воздуха. Я поняла, что меня насилуют. Резко пришло осознание, что я неизвестно где, но явно не дома. Все чувства будто напрочь отрезало: ни тела, ни боли я толком не ощущала. Рука, откинутая на траву, нащупала рукоятку чего-то. Сжав, я приподняла голову и, скосив взгляд, увидела тонкий стилет. Не раздумывая, всадила точно в висок ублюдку. Он выпучил глаза, ослабил хватку, захрипел и повалился на меня.

      Как только воздух наполнил лёгкие, я скинула с себя тело. Меня качало и трясло. Попыталась встать и вынула из тела стилет. Рука не желала с ним расставаться. Я доползла до ближайшего дерева и, придерживаясь, начала вставать. Давалось мне это с трудом. Облокотилась на него, и вернулось ощущение тела. Болела правая сторона лица, глаз явно заплывал, губы опухли и кровоточили. Осмотрев себя, я обнаружила полное отсутствие одежды и нежную кожу, длинные ноги и тонкие пальцы.

      Поднесла руку к лицу: бархатная, тонкая кожа, ладошка хоть и испачкана, но точно не моя! Глянув на плоский животик и красивую юную грудь,