Те, кто выжил. Александр Тамоников

Чечне. Вздохнув, Горшков подошел к стене, на которой висела фотография личного состава его роты. Бойцы с офицерами снялись как раз перед тем, как отправиться к Косым Воротам. Тогда они даже представить не могли, ЧТО ждало их на безымянных высотах! Немногие уцелели в тех боях. Ох, немногие. Да и Колян сам чудом остался жив. Не подоспей Шах с десантом, лежать бы Коляну в земле сырой. Это как пить дать.

      Вошла мать со свертком:

      – Вот, Коль, собрала наспех провизии. Сальца положила, солонинки, лучка, хлеба, яичек. Может, мало?

      – Хватит, мам!

      Горшков принял сверток, положил его к биноклю:

      – Ладно, мам, пошел я. Будут звонить из района, не подходи к телефону!

      – Почему?

      – Тебе это надо? У нас кадровик с чудинкой. Давно уж на пенсии должен прохлаждаться, но начальник держит в отделе. Так вот он совсем памяти не имеет. Забудет про командировку, начнет выспрашивать, где я. А объясняться с ним – проще со столбом поговорить. Все одно ни хрена не поймет. Ты же волноваться начнешь! Будешь думать, что я ни на какую игру не поехал, а бандитов ловить! Так что, как пойдет межгород, не отвечай. Если надо, меня по сотовому найдет! Договорились?

      – А что остается делать? Только не на «Зарницу» ты, Коля, собрался, чует мое сердце. А его, сынок, не обманешь. Вы, как только тот бой начали, и никто о нем не говорил, ни по телевизору, ни по радио, а я уже знала – попал в беду мой Коленька!

      – Мам! Перестань! И не волнуйся! Утром буду дома! С Тихонком пузырек по случаю воскресного дня раздавим!

      – Ну, с богом тогда!

      Горшков вышел из горницы.

      Мать вслед трижды перекрестила сына, прошептав:

      – Господи, спаси и сохрани его!

      А Николай сел в «УАЗ» и направил вездеход к дому Рудина.

      Тихон в охотничьем костюме с рюкзаком уже ждал товарища. Рудин запрыгнул в салон, и вездеход покатил дальше. Проехав по деревне, остановились напротив хаты Володина. Во дворе никого не было. Горшков посигналил. И только тогда дверь дома открылась, и по ступеням крыльца быстро сошел бывший уже браконьер. Он также был одет в утепленный костюм. Куртку нес в руке. Днем солнце прогрело воздух до плюсовой температуры.

      Карасик сел на заднее сиденье, вздохнул тяжело.

      К нему обернулся Тихон:

      – Ты чего как телок вздыхаешь? Где «здрасьте»? Где настрой? Что за вид, будто тебя на плаху везут?

      Володин поздоровался:

      – Привет, – и добавил: – А вздыхаю потому, что поездка эта нам всем может боком выйти. Давайте лучше, пока не поздно, оставим это дело, а, мужики? Ну, балдеют чиновники с проститутками! Ну и хрен с ними! А рыба? Так та от параши разной, что в реку сливают, и без сетей дохнет, особля ближе к Переславлю! Одна дохнет, другая вылупляется! Круговорот! Жизнь!

      Николай бросил через плечо:

      – Так, Карась, заткнись и сиди молча! Да улыбку на рожу надень, смотреть на тебя противно. Дело твое второстепенное, подписать бумаги, главную работу выполню я. И никто тебя не тронет. Потому как некому трогать будет! Шишкарям беспредельным свои задницы прикрывать придется, да не получится. Не до тебя им будет!

      Володин пробурчал:

      – Ага. Некому будет трогать. Скорее