Коридор. Сергей Каледин

Липа опять заковырялась в чемодане.

      Она положила на постель толстенный альбом с образцами – кусочками тканей, рисунки и выделку которых отец сочинял всю жизнь.

      Старик установил альбом с образцами у себя на груди, раскрыл его наугад и сквозь лупу посмотрел на яркие тряпочки. Подвигал лупой от себя, к себе, вправо, влево и закрыл альбом:

      – Не вижу ни хрена! Спрячь.

      Липа уложила образцы снова в чемодан, потянулась было за «Уставом», но отец отпихнул ее руку. Она застегнула чемодан, с визгом по линолеуму задвинула его под кровать и встала с пола, отряхивая колени.

      Отец лежал лицом к стене.

      – Шифоньер боком разверни, – не оборачиваясь, сказал он. – Для глаз спокойнее…

      Липа ухватилась за край платяного шкафа и с грохотом повернула его, но неудачно: дверками вплотную к отцову спанью.

      – Неверно поставила, – сказал Михаил Семеныч в стену. – Больше не тревожь, вечером Георгий придет – разворотите.

      В квартиру постучали.

      – Марусенька!.. – опешила Липа. – Почему стучишь – звонок ведь?.. Входи, милая…

      – Живой? – задохнувшимся голосом спросила Марья.

      – Господи! – всплеснула Липа руками. – Конечно, живой, какой же! Раздевайся…

      – Посижу, – Марья плечом отпихнула Липу, пытавшуюся снять с нее шубу, и тяжело опустилась на табуретку. – Думала, не успею…

      Она похлопала себя по бокам. Липа протянула сестре «Беломор», но Марья отвела ее руку и нашла все-таки свой «Казбек», покрутила папиросу в пальцах.

      – Георгий позвонил – я все бросила… У меня завтра доклад на бюро…

      – Господи боже мой! – Липа всплеснула руками. – Это все Жоржик! Я ему категорически запретила звонить тебе…

      – Догадалась! – Марья гневно выдохнула дым. – Отец помирает, а мне – не знать!.. Рассказывай.

      Липа села возле сестры, вздохнула…

      – …Значит, всё Шурка выгребла? – усмехнулась Марья, выпуская с шумом дым из ноздрей. – И пальму?

      – Ее тоже, конечно, понять можно, – забормотала Липа, – ходила за ним десять лет, за стариком…

      – Ли-па! – Марья так посмотрела на сестру, что та запнулась. – Чего несешь!.. Какой старик? Какие десять лет!.. Он на пенсии-то с прошлого года…

      – Да я к тому, что ничего, Марусенька, слава богу, живой…

      – Морду бить поеду! – решительно сказала Марья. – Чаю попью и поеду. Посажу, заразу!

      – Да ты что! – Липа схватилась за голову. – Маруся, я тебя умоляю!..

      – Ладно!.. Не ной… Подумаю. – Марья кивнула на дверь: – Как он сейчас?

      – Уснул. Утром был профессор…

      – Который? – строго перебила ее Марья.

      – Вяткин, он сказал, что…

      – Почему не Кисельман?

      – Кисельман умер, Марусенька, – виновато заспешила Липа. – Да все обошлось. Я думала – удар, а оказалось, ничего страшного…

      – Лекарства?

      – Все есть, не беспокойся, пожалуйста.

      – Ну ладно. – Марья замяла папиросу о спичечный коробок, положила