Твоя жена Пенелопа. Вера Колочкова

не обижайся на отца-то, Нин… – тихо, будто извиняясь, проговорила мама, бочком присаживаясь за стол.

      – А я и не обижаюсь.

      – Да как же, не обижаешься! Думаешь, по лицу не видно? Сидишь, будто насмехаешься… А зря насмехаешься-то, дочка. Он же по-своему все переживает, знаешь ведь, какой он у нас борец несгибаемый.

      Она хотела было возразить – достали, мол, с этой несгибаемостью, – но промолчала. Мельком глянула на часы – ого, девять! Никита наверняка дома, а у нее ужина нет. И рубашки в ванной в тазу замочены… И вдруг хмыкнула про себя, вспомнив отцовское презрительное – эх ты, прачка-кухарка… Да, выходит, так оно и есть. Прачка и кухарка. И все это, можно сказать, на добровольно общественных началах. И «полюбовница» тоже. Правда, смешно. И грустно…

      – Я пойду, мам. Спасибо за чай.

      – Да погоди, чего сразу пойду-то? И часа в родном дому не пробыла… Все-таки обиделась на отца, да?

      – Ничего я не обиделась! Мне и в самом деле пора.

      – Ну, Нин… Посиди еще немного, чего ты, как неродная… Вот дожили до жизни – дочку раз в неделю на полчаса отпускают… А сам-то твой, этот… Никита твой… Что, не может вместе с тобой в гости зайти? Посидели бы, я бы пирог с палтусом завернула. И отец бы уважение почувствовал, меньше бы психовал. Брезгует нами, да? Не ровня мы ему?

      – Нет, мам, ну что ты… Не в этом дело.

      Сказала – и опустила глаза, испугавшись. Потому как резануло внутри – в этом, в этом! Именно в этом дело, ты в точку попала, мам! Потому и повторила испуганно:

      – Нет, не в этом дело. Просто у него сейчас катастрофически времени не хватает.

      – А чем он таким шибко занят? Вроде не работает нигде.

      – Он учится, мам, в серьезном институте. Даже не в институте, а в академии.

      – Да? И на кого ж он учится, больно интересно знать?

      – Ну… Как бы тебе объяснить… Там к государственной службе чиновников готовят. Нет, правда, у них там все очень серьезно, мам. И строго. Лекции с утра и до вечера, потом курсовые всякие, а в следующем году защита диплома…

      – Ну ладно, коли так. А может, и хорошо, что он к нам не приходит. Не дай бог, отец брякнет при нем чего некультурное! Да и я со своими пирогами… Что он, пирогов с палтусом не едал? Мы ж люди простые, Ниночка, куда нам со свиным рылом в калашный ряд… Случится у тебя с этим Никитой счастье – и мы с отцом счастливы будем! И в сторонке постоим, если что!

      – Да уж… Папа, кажется, постоит в сторонке… Думаешь, легко мне каждый раз на оскорбления нарываться?

      – А ты за оскорбление-то его слова не принимай, Ниночка! Он же человек такой, работяга, не умеет он, чтобы со всякими там подходцами… Как говорится, что на уме, то и на языке!

      – М-м-м… Хочешь сказать, простота хуже воровства?

      – Ой, да как тебе не стыдно так об отце-то! Язык прикуси, бессовестная!

      – А ему не стыдно меня каждый раз оскорблять?

      – Так он же любя, Нин… Он тебя очень любит, оттого и переживает сильно! Обидно ему за тебя, понимаешь?

      – Да,