Малая Бронная. Ольга Карпович

мягкие, как у матери, волосы. Рука тоже была забинтована, но рука – это ерунда. Даже если чувствительность восстановится не на сто процентов, с этим можно жить. А вот глаза…

      Сиделка явилась на следующий день.

      – Познакомься, папа, это Валентина Николаевна, – объявила Шура и замолчала.

      Хоть бы подвела ее поближе к кровати, описала как-то. Интересно, как он должен с ней познакомиться, если ни хрена не видит?

      – Здравствуйте, Сергей Иванович, – произнес рядом с ним мягкий, довольно молодой голос.

      И ему отчего-то стало не по себе. Странный какой-то голос, тревожащий, хотя сам по себе не неприятный. Просто как будто бередит что-то внутри, больное, старое, такое, что лучше и не тревожить.

      – Здравствуйте! – отозвался он. – Извините, я не могу подняться, врачи не рекомендуют лишний раз…

      – Я знаю, – улыбнулась она. Ему показалось, что она улыбнулась. – Вы отдыхайте, а я пойду на кухню, займусь обедом. Если что-нибудь понадобится, позовите.

      Он почувствовал, как к руке прикоснулись тонкие прохладные пальцы. Должно быть, сиделка чуть наклонилась к нему, потому что он почувствовал, что пахнет от нее чистым отглаженным медицинским халатом и лекарствами, анисовой микстурой от кашля. Легкие шаги простучали в сторону коридора, и он спросил у Шуры:

      – Сколько ей лет?

      – Папа! – зашипела дочь. – Как тебе не стыдно? Она еще не успела отойти, наверно, услышала! Не знаю, как тебе, наверно, может, чуть старше.

      – Странно, – удивился он. – А голос молодой.

      – Ну так она же не училка, связки особо не напрягала, наверно, вот и сохранился, – предположила Шура. – Ладно, папусик, я побегу, не скучай.

      Она коснулась губами его лба – впрочем, он почти не почувствовал прикосновения, тяжело протопала на кухню, показала сиделке, где что лежит. Потом в прихожей зашелестел ее болоньевый плащ, глухо стукнули сброшенные тапочки, чавкнула входная дверь – Шура ушла.

      Валентина Николаевна столкнулась с ним в коридоре, когда он, держась руками за стену, пробирался к ванной комнате, охнула:

      – Вы куда? Почему меня не позвали?

      Она попыталась подхватить его под руку, и он раздраженно рявкнул:

      – Отойдите от меня! Дайте пройти!

      – Вам в туалет нужно? – не унималась она. – Давайте я провожу! Там кафель, вы можете поскользнуться.

      – Оставьте меня в покое, ясно вам? – раздраженно бросил он, ускорил шаг и наконец добрался до угла, сделал несколько осторожных шагов вперед и наткнулся на тяжелую деревянную дверь уборной. Потянул ее на себя, дверь не поддавалась. Он потянул сильнее, в нетерпении рванул за ручку.

      – Подождите, там крючок! Я сейчас открою, – вызвалась Валентина Николаевна.

      – Вы все еще здесь? – взревел он. – Идите на кухню, отвяжитесь от меня! И не смейте больше закрывать дверь на крючок! Это не ваша квартира, чтобы заводить здесь свои порядки!

      Он сам дотянулся до крючка, отцепил его и смог, наконец, открыть дверь.

      – На