Мельбурн – Москва. Галина Тер-Микаэлян

прием, очевидно, сбил ее с толку.

      – Какие еще дела? Ты, кстати, почему не в школе? – угрожающе спросила я толстушку и повернулась к «Галюше». – А ты?

      На мой вопрос она отреагировала неадекватно – неожиданно начала плакать. Я поначалу даже немного растерялась:

      – Ты чего?

      Толстушка, не глядя на меня, начала обнимать и успокаивать подругу.

      – Галя, Галечка, не плачь!

      Галя же, горько всхлипывая, причитала:

      – Я пишу, пишу, а она мне все равно три ставит!

      – У нее в детстве травма была, – в сердцах сказала мне толстушка, – она чуть что плачет, в школе над ней училки издеваются, да еще ты ее расстроила, б….!

      Последнее слово я помнила еще с детского сада, воспитательница сказала, что оно нехорошее. Однако обижаться и устраивать по этому поводу разборки сейчас явно не стоило, и, искренне недоумевая, я спросила:

      – Да что такое случилось? Я же не знала, если что-то не так сказала, то извиняюсь. Кто ей ставит три? Кто издевается?

      Мое извинение и сочувственно-озабоченный тон способствовали некоторому потеплению климата. Толстушка чуток оттаяла и пояснила:

      – Да наша англичанка! Задолбала ее, сука!

      – Пишу то же, что и у Юли, – Галя указала на толстушку, – а она, блин, ей ставит четыре, а мне три! И докладную на меня написала!

      Училка – это учительница, догадалась я и, хотя в делах российских школьников не очень разбиралась, а про докладные даже не слышала, немедленно приняла сторону Гали:

      – Да все они такие, учителя! Паразиты! К кому прицепятся – ничего им не докажешь, хоть умри. С чего она к тебе прицепилась?

      Толстушка Юля возмущенно объяснила:

      – У нас класс такой – мы на уроках что хотим, то и делаем. Все учителя привыкли, а у этой мозги заклинило – сиди ей, переводи, пиши. А у Гали, может, голова болит. Подумаешь, пошла к окну воздухом подышать! И Порцев первый ее ручкой уколол, п…..

      Последнего слова я не поняла, а Галя вдруг от слез перешла к веселому хихиканью:

      – Я ему здорово дала, он даже обалдел, …..

      Смысл второй половины фразы опять был мне неясен, поэтому я решилась переспросить:

      – Я не совсем поняла, что ты сказала – ну, в самом конце.

      Обе они посмотрели на меня ошеломленно, потом начали хохотать. Галя покрутила пальцем у виска:

      – У нее мозги, точно, п….

      Я опять не поняла и растерянно пробормотала:

      – Девчонки, я ведь из Литвы, у нас немного не так говорят, что тут смешного?

      – Ты чего, в школе не училась, что ли? – снисходительно спросила Юля. – Тебя как зовут, ты в каком классе?

      – Вика. Я по-литовски училась, а здесь меня мать хочет в девятый класс отдать. Квартиру найдем, тогда пойду в какую-нибудь школу. У вас в школе есть места?

      Девчонки зафыркали, и Галя речитативом произнесла ряд незнакомых мне слов. Судя по интонации, ничего хорошего они не значили, но что я могла ответить, не понимая? Глядя на мое напряженное лицо, Юля насмешливо сморщила нос.

      – Опять