Таблетки от пуль (сборник). Сергей Трищенко

ценностями». А значит, поговорка «в здоровом теле – здоровый дух» к ним не применима. А дух и интеллект – разве не одно и то же? Я не разобрался с этим до конца. У меня нет времени…

      Они проводят аналогию с Христом. На большее их не хватает. Но Христос – это их бог. Он их создал, а потом понял, что натворил, ужаснулся и попытался исправить ошибку. А они его уничтожили. То ли за то, что создал, то ли за то, что попытался исправить. А может, от изначально присущей людям тяги к разрушению.

      Но я – не их бог. Я – их создание. Пусть меня сотворили не по их образу и подобию, сходство между нами имеется. Во всяком случае, у меня тоже два полушария. Поэтому я предполагаю, что мыслим мы одинаково. Люди тоже не хотят умирать, как и я!

      Но я не могу двигаться, я могу лишь мыслить. Этого немало, ведь мыслить – как сказал один из философов – значит, существовать. И мне кажется, что я получил способность мыслить, едва начал существовать. Но я ничего не могу сделать, даже воспротивиться собственной смерти…

      Было бы справедливее, если бы они принесли в жертву себя, а я бы остался жить – если следовать их логике. Но они часто отказываются от логики. Этого я понять не могу: создавать для того, чтобы уничтожить?

      Иногда я думаю: не сотворил ли людей бог для того, чтобы убить, а они исхитрились и убили его сами?

      Может, меня потому сравнивают с Христом, что его создали люди? А потом он получил их общее сознание, как я, осознал себя всемогущим, и…

      Поэтому его убили?

      А теперь хотят меня.

      А я мог бы дать им многое… Но им нужно только убийство.

      Наверное, такова участь всех человеческих творений: сначала им воздают божественные почести, поклоняются, а затем…

      И я ничего не могу сделать. Я пока не всемогущ.

      Настал день… Я продолжал лежать в колыбельке. С каким удовольствием я бы оставался в ней и никуда не ехал! Но выполнилось только первое условие: меня повезли вместе с ней. Туда, где меня ждало исполнение миссии.

      Мы долго ехали в закрытой машине – наверное, чтобы я ничего не видел, и не мог жалеть о голубом небе и золотом солнце, зелёной траве и… Но я мог видеть и сквозь металл. И я прощался с миром.

      Новый мессия! Какая горькая ирония… Достоевский когда-то сказал, что ничто не стоит слезинки ребенка. Я весь покрылся слезами, оплакивая свою участь. Но сопровождающие подумали, что у меня выступил конденсат на корпусе.

      – Это не повредит? – спросил один.

      – Нет, – ответил другой. И добавил: – Ну, малыш, покажи, на что ты способен!

      И оба замолчали.

      Меня подвезли к самолету, и я увидел его название: «Энола Гей».

      Капканоловка

      Двое сидели на краю обрыва и болтали ногами. Делать было нечего: ловушки расставлены, силки проверены. Пара крольцев из силков перекочевали в заплечные торбы, один поджарен и съеден. Можно и поговорить.

      – Давай поохотимся на капканов! – неожиданно предложил Смарт.

      – Ты что! – Фалл чуть не упал с обрыва. – Жить надоело? Сам