Невский проспект. Инна Соболева

нисколько не думая об ожидающем его наказании, и благословлял государя за данное ему милостивое позволение не покидать друга в последние минуты его жизни и его несчастную жену в первые дни ее несказанного горя».

      Бесценны воспоминания Данзаса о дуэли (он – единственный свидетель, словам Дантеса и д’Аршиака едва ли можно доверять безоговорочно) и последних днях жизни Пушкина. В этих воспоминаниях каждое слово – боль.

      Но если отвлечься от эмоций, то есть там факт, который опровергает утверждения некоторых исследователей о том, что Пушкин исповедовался и приобщился только после того, как получил записку от императора, в которой тот ставил условие: я буду заботиться о твоей семье, только если ты умрешь христианином. Так вот, Данзас рассказал, как было на самом деле. После ухода доктора Арендта, который не скрыл от умирающего, что обязан доложить о случившемся государю, Пушкин сразу послал за священником, исповедовался и причастился. Только часа через два после этого Арендт «снова приехал к Пушкину и привез ему от государя собственноручную записку карандашом следующего содержания: “Любезный друг Александр Сергеевич, если не суждено нам видеться на этом свете, прими мой последний совет: старайся умереть христианином. О жене и детях не беспокойся, я беру их на свое попечение”». Кому-то понадобилось чуть-чуть сдвинуть события по времени, слегка исказить смысл и тон записки. В результате царь оказался бесчувственным тираном, угрожавшим тому, кто стоял у края могилы, Пушкин – убежденным атеистом, которого под угрозой оставить его осиротевшую семью без средств к существованию заставили исповедоваться. Такая вот «интерпретация».

      Примечания

      1

      Начальные – начальствующие.

      2

      1 сажень = 2,1336 метра.

      3

      Тот, что на Адмиралтейской стороне.

      4

      Противные – противоположные, отличающиеся.

      5

      Брабандия – Бельгия.

      6

      Слюзный – шлюзный.

      7

      О нем я подробно писала в книге «Утраченный Петербург», на которую мне придется ссылаться не однажды; с одной стороны – это неловко, но повторяться – еще хуже, так что заранее прошу простить.

      8

      Николай Александрович Корсаков.

      9

      Сын знаменитого историка, академика Сергея Михайловича Соловьева.