Бретонская роза. Генрих Лаубе

своему развитию и душевным свойствам; веселость совмещается в ней с задушевностью, мечтательность – с остроумием; талантливость сказывается во всем, чего коснется ее рука или что произведет на нее хотя бы минутное впечатление; ее ум способен понять самые глубокие мысли, примениться ко всем формам жизни. При этом она хороша, как ангел…

      – Этого достаточно, Бюде! Она будет принадлежать мне. Это так же верно, как то, что Луара течет к Бретони.

      – Я прокляну час, когда заговорил о ней в вашем присутствии, если вы намерены легкомысленно посягнуть на ее честь.

      – Разве у меня не может быть относительно твоей графини серьезных и честных намерений? Не сегодня-завтра я буду вдовцом. Неужели ты думаешь, что папа не даст развода какой-либо женщине по моей просьбе?

      – Государь…

      – Я не женюсь больше из-за политических целей! Мне уже не надо больше добиваться престола…

      – Если бы это могло случиться когда-нибудь! Но этого не будет! Вы слишком пылки и невоздержанны; вас ничто не свяжет… вы…

      – Что я такое?

      – Вы измените всякой женщине.

      – Бюде, ты становишься дерзким.

      – Да, мой повелитель, я знаю это…

      – Ты ошибаешься. Разве верность не составляет основы рыцарства, или ты не считаешь меня рыцарем?

      – Напротив, я считаю вас вполне рыцарем!..

      – Итак, приступим к делу. Оно имеет для меня весьма важное значение. Клянусь своей рыцарской честью, что я увижу ее. Едва ли она любит графа Шатобриана.

      – Нет, она не может чувствовать к нему никакой привязанности. Ее отдали отжившему пустоголовому графу, когда ей не было и пятнадцати лет; но она воспитана в самых строгих правилах.

      – Как это устроить, чтобы он вызвал ее в Блуа?

      – Ну, это будет необыкновенно трудно. Граф настороже и боится какой-нибудь нахальной выходки со стороны Бонниве. Он оставил свою жену в замке под строгим надзором и приказал ей не выезжать оттуда до тех пор, пока она не получит условленного знака.

      – Какого знака?

      – Половину кольца, которая должна в точности подойти к той половине, которую он оставил ей.

      – Значит одну половину кольца он возит с собой! Если бы можно было добыть ее как-нибудь на двадцать четыре часа, то у меня нашлись бы художники и на такое дело… Но довольно об этом, я проголодался, пойдемте ужинать, Гильом.

      – Что это значит? Церковь освещена!.. Король громко расхохотался и воскликнул:

      – Это значит, что нормандцы и бретонцы молятся там в ожидании моего прихода; наш господин с кольцом также в церкви… Что случилось?

      Последний вопрос относился к придворному, который, видимо, ожидал короля на лестнице замка и вышел ему навстречу. Он доложил, что месса давно окончена и что сеньоры ждут короля.

      – Пусть ждут, пока я поужинаю.

      Проходя через караульную, король сделал знак рукой. Тотчас же громко затрубили трубы, это служило сигналом, что король садится за стол. Слуги бросились