На исходе ночи. Алексей Калугин

Когда на вопрос нет ответа, становится еще страшнее, так ведь? Ты открываешь рот, чтобы глотнуть воздуха, но кто-то невидимый заталкивает тебе в глотку тьму, точно ком ваты. Ты задыхаешься…

      Жутко?

      Жутко.

      Но вовсе не потому, что ты боишься кошмаров, – ты ведь знаешь, что это всего лишь сон, потому что никогда не выключаешь свет; даже когда ложишься спать, оставляешь включенным ночник, – ты знаешь, что рано или поздно Ночь убьет тебя.

      Убьет!

      Убьет!!

      Убьет!!!

      Откинув влажную простыню, Ше-Киуно вырвался из сна, точно вынырнул из студеной воды, головой пробив корку льда. Опершись рукой о край постели, судорожно глотнул воздуха. Сердце успокоилось, дыхание выровнялось. Ше-Киуно облегченно перевел дух. Это был всего лишь сон. Дурной сон и только.

      Ше-Киуно обвел взглядом комнату. Все как всегда. Вещи на своих местах, дверь в коридор плотно закрыта, жалюзи опущены – за окнами Ночь. Над столом горит ночник – одна сторона каплеобразного плафона бледно-зеленая, другая нежно-лиловая. В свете ночника кажется, что и комната разделена на две половины – зеленую и лиловую. Кровать стоит у зеленой стены. Зеленый цвет успокаивает. Приятно увидеть зеленый цвет, когда просыпаешься после кошмара. Ше-Киуно привык к кошмарам, они снятся ему через раз, поэтому он и спать старается как можно реже.

      Большинство людей в повседневной жизни стараются придерживаться цикличного ритма – бессмысленная привычка, от которой трудно избавиться. Как гласит история, новый календарь был введен на двенадцатый большой цикл после Первого великого затемнения. Войро Ше-Чеймуро, один из величайших ученых Первого великого затемнения, вычислил новый календарь, в соответствии с которым Ночь, как и День, делится на двадцать семь больших циклов. Один большой цикл включает в себя десять средних или триста малых циклов. В соответствии с календарем Ше-Чеймуро один малый цикл равен тридцати часам. До Первого великого затемнения малый цикл – сутки, так это тогда называлось, – длился двадцать шесть часов. Разница небольшая, но запоминать круглые цифры легче. Немудрено сбиться со счета, когда за окном вечная Ночь. Хотя, наверное, вечный День не намного лучше. Вечность порождает однообразие, однообразие влечет за собой скуку, скука выливается в тоску, тоска превращается в отчаяние. Отчаяние – это боль. Ожидание боли вселяет страх.

      Ше-Киуно малые циклы не считал. Он садился за стол, когда хотел есть, ложился в кровать, когда чувствовал усталость. Когда же ему становилось тоскливо, он надевал коричневую куртку из искусственной замши с полоской бахромы на спине и выходил на улицу. Ани никогда не планировал заранее, куда пойдет, – он полагался на случай. Порой вся его жизнь казалась Ше-Киуно цепью случайных событий, в череде которых не прослеживалось явных причинно-следственных связей.

      Кошмарный сон утонул в подсознании. Прошло не больше пяти минут после ужасного пробуждения, а Ше-Киуно уже не мог вспомнить детали бредовых видений. Да и какие могли быть детали, если все происходило во тьме? Темнота крала у Ани даже его сны.

      Ше-Киуно медленно провел ладонью по