Цезарь. Александр Дюма

позднее было достаточно просто слова жреца, что никакого неблагоприятного знамения не было, и все шло как нельзя лучше.

      Религиозный брак заключался в домашнем святилище. В ожидании его невесту облачали в белую цельную тунику; ее талию стягивали пояском из овечьей шерсти; ее волосы разделяли на шесть прядей и укладывали на макушке в виде башни, увенчанной венком из цветущего майорана; ее покрывали прозрачной фатой цвета пламени. Именно от этой фаты – nubere, окутывать покрывалом, – произошло слово nuptiœ, свадьба.

      Башмаки тоже были цвета пламени, как и фата.

      Фата была заимствована из одеяния жриц, для которых развод был запрещен, а прическа – у весталок. Соответственно, эта прическа была символом непорочности молодой супруги.

      У нас майоран заменила веточка флердоранжа; но этот флердоранж, как и колечко на пальце, связанным с сердцем, является античной традицией. Невесту покрывали фатой только на патрицианских свадьбах. Чтобы узаконить такой брак, требовалось десять свидетелей. Оба супруга усаживались на парные кресла, покрытые шкурой жертвенной овцы с сохраненной на ней шерстью. Жрица вкладывала правую руку девушки в правую руку юноши и произносила определенную предписанную таинством формулу, которая гласила, что жена должна разделять имущество своего мужа и все его начинания. Затем в честь Юноны, покровительницы брака, совершались возлияния из вина с медом и молока, и в этих возлияниях использовалась пшеничная лепешка, называемая far, которую приносил и подавал муж: от этой лепешки и произошло слово confarreatio.

      Во время брачных жертвоприношений желчь животного выбрасывалась за жертвенник, в знак того, что всякая горечь изгоняется из этого союза.

      Другой род бракосочетания был плебейским, и носил название coemptio – от глагола emere, покупать; при таком браке муж покупал себе жену, а жена становилась рабыней своего мужа. Ее продавал отец или опекун, в присутствие магистрата и пяти римских граждан, достигших совершеннолетия.

      Весовщик денег, без которого обычно не обходилась ни одна продажа с торгов, также непременно присутствовал на подобном бракосочетании.

      Впрочем, акт продажи был совершенно символическим; продажная цена выражалась всего одним медным асом, то есть самой тяжелой, но самой мелкой римской монетой. Один ас стоил что-то около шести сантимов и три четверти. Ас делился на семиссы, половины аса; на триенсы, трети аса; на квадранты, четверти аса; на секстаны, шестые части аса; на стипы, двенадцатые части.

      Странность такого рода свадеб заключалась в том, что ас, за который ее покупали, приносила сама женщина; так что на самом деле это не муж покупал себе жену, а жена покупала себе мужа.

      В этом случае вопросы в трибунале претора задавали сами муж и жена, а не юрисконсульт.

      – Женщина, говорил будущий супруг, желаешь ли ты стать матерью моей семьи?

      – Желаю, – отвечала женщина.

      – Мужчина, говорила она, желаешь ли ты стать отцом моей семьи?

      И мужчина в свою очередь отвечал:

      – Желаю.

      Знатной девице такого