Медичи. Оскар Мединг

Пожалуйста, оставь мне мою свободу, она мне нужна, как воздух и свет птице! Оставь все эти планы для твоего старшего сына Пьетро. Он уж и теперь, шестилетним мальчиком, показывает, что будет понимать их.

      – Свободу? – повторил Лоренцо. – Я думаю, ты сохранил бы ее, даже если бы подчинился моей воле.

      – Нет, нет, если бы я дал клятву верности перед алтарем, я исполнил бы ее свято, нерушимо…

      – Во всяком случае, ты мог бы еще некоторое время пользоваться своей свободой, так как эти невесты слишком молоды, чтобы вступать в брак. Но это не мешает заключить союз. Когда они со временем подрастут, и ты полюбишь одну из них, тем лучше для вас, но любовь не может иметь решающего значения для браков, такого рода, как Медичи. Ты знаешь, конечно, что не пламенная любовь свела меня с Клариссой, но мы счастливы даже больше, чем были бы при скоропреходящей страсти.

      – Ты не то, что другие люди. Ты владеешь и управляешь собою так же неограниченно, как и другими, а я этого не могу! Оставь мне мою свободу, я только тогда смогу служить тебе.

      Джулиано взял брата за руку и с мольбой смотрел ему в глаза.

      Не успел Лоренцо ответить, как вошел лакей с докладом, что синьор Козимо Ручеллаи только что приехал из Рима и просит принять его.

      – Козимо? Так внезапно и неожиданно? – воскликнул Лоренцо, вскакивая. – Это означает что-нибудь необычайное! Проси его немедленно. Останься, Джулиано, это дело требует, вероятно, неотложного решения, иначе наш спокойный и осторожный Торнабуони не прислал бы его.

      Лакей отворил дверь, и вошел Козимо в дорожном платье, в сапогах со шпорами.

      – Простите, уважаемый дядя, что явился к вам, не переодевшись, но дядя Джованни приказал как можно скорее передать вам это письмо.

      Лоренцо обнял молодого человека, который сердечно поздоровался с Джулиано и, вынув письмо Торнабуони из кожаной сумки, подал его Лоренцо. Тот быстро сорвал печать и стал внимательно читать, а Джулиано шепотом справлялся об общих друзьях в Риме.

      Джироламо Риарио настоятельно требует тридцать тысяч золотых флоринов для приобретения Имолы, – сообщил Лоренцо, прочитав письмо, – хотя Торнабуони заявил ему, по моему желанию, что это неисполнимо. Торнабуони все-таки советует оказать эту услугу папе.

      Козимо передал еще все словесные наставления дяди, и Лоренцо, выслушав его, обратился к брату:

      – А ты как думаешь, Джулиано?

      – Мне кажется, что Торнабуони отчасти прав, – отозвался Джулиано, едва слушавший разговор. – Вражда папы может быть нам опасна, а если придется прибегнуть к помощи Франции, это может быть еще опаснее для всего отечества.

      – Позвольте до окончательного решения передать вам еще письмо, – сказал Козимо. – Я получил его уже по дороге с гонцом.

      Лоренцо взял письмо, и пока читал, лицо его бледнело, принимая грозное выражение.

      – Опасения Торнабуони оправдались: вражда папы стала явной, он лишил нас звания казначея папского престола.

      Джулиано