Новогодняя коллекция детектива. Татьяна Полякова

подходить к собакам и сразу после школы усаживала ее за уроки, а потом за шитье или вязанье. Им нужно было на что-то жить – пенсии хватало только на хлеб.

      В десять лет Александра вовсю шила фартуки на продажу в какую-то артель. Шила и сочиняла истории. Шила и мечтала о том, как у нее будет собака, а у собаки – смешные толстые щенки. Шила и думала о лете и море, которое видела по телевизору.

      В шестнадцать она уже работала на почте, а в семнадцать – перепечатывала на древней пишущей машинке чьи-то курсовые работы. Но бабушка все равно была недовольна.

      Так Александра и выросла, сознавая собственное несовершенство во всей его полноте…

      – Привет, бабуль, – сказала она негромко. – Это я.

      Пристраивая цветы, она сокрушалась про себя, что они «покупные», а не с дачи. «Покупных» цветов бабушка не любила, жалела истраченные впустую деньги. И приехала внучка не вовремя – во второй половине дня. Кто же на кладбище под вечер едет?

      Нет, все, все Александра делала неправильно…

      Мокрой тряпкой она протерла скромный памятничек с овальным портретом.

      Баба Клава строго и неприязненно смотрела, как внучка наводит порядок на оскудевшей осенней могилке, засыпанной листьями.

      – Я к тебе теперь, наверное, только весной приеду, – сообщила Александра портрету. – Не сердись.

      Водитель, должно быть, заждался в машине, подумала Александра, да и следующая съемка приближалась неотвратимо, поэтому она заторопилась и вскоре ушла, с дорожки еще раз оглянувшись на бабу Клаву.

      «Как это вышло, что я ни разу у нее не спросила, любит она меня или нет?» – думала Александра.

      Дождь барабанил по зонту, в мокрых аллеях потихоньку сгущались сумерки…

      «Почему я не спросила? Это ведь самое главное…»

      Пресс-конференцию министра внутренних дел вместе с архивным видео Александра смонтировала и озвучила как раз к девятичасовому эфиру. Вика в студии язвила и гоняла Лену Зайцеву и еще двух-трех бедолаг, которым по должности полагалось присутствовать на площадке рядом с барыней.

      – Уволюсь к едрене-фене, – сообщил Александре Михаландреич, сдирая с лысой головы наушники. – Достала, ей-богу!

      – Сашка, ты уезжаешь или будешь эфир смотреть? – звучным голосом спросила издалека Лада Ильина. – Если уезжаешь, я тебя подвезу.

      – Она не уезжает! – объявил из-за двери Иван Вешнепольский. – Зря я, что ли, торчу тут полдня?

      – А почему он торчит тут полдня? – спросила у Александры Лада.

      – Потому что жду, когда меня Сашка обедать поведет, – провозгласил Иван и вышел из комнаты «Новостей». Руками он запихивал в портфель какие-то бумаги, а подбородком придерживал папку, отчего говорил неразборчиво.

      – Ну-ну, – неопределенно отреагировала Лада. – А в честь чего намечается обед?

      – В честь Ванькиного возвращения из отпуска, – объяснила Александра. – И на Ванькины же деньги, потому что у меня ничего нет.

      – Это хорошо, – похвалила Лада. –