Энни с острова принца Эдуарда. Люси Монтгомери

нарисовали заманчивую картину моего успеха в обществе, Фил. А в ответ я нарисую вам другую. Я еду домой в старый, фермерский дом, который уже изрядно обветшал. Он стоит среди яблоневого сада; деревья в нем сбросили свою листву давно, еще в начале осени. Внизу течет ручей, а за ним высится ельник, в котором каждая елка готова к Рождеству. В нем я так часто слышала сонаты дождей и ветров! А рядом с ельником – пруд, в котором вода сейчас, наверное, такая серая! А в усадьбе меня встретят две пожилые дамы. Одна – высокая и худая, а другая – маленькая, кругленькая… А еще в усадьбе меня ждут близнецы, наводящие «священный ужас» даже на миссис Линд… Там, наверху, есть одна комната в восточном крыле, где живут мои мечты и воспоминания. В ней – огромная кровать с горой перин, которые теперь кажутся мне роскошью после тощего матраца в той комнате, которую я снимаю. Ну как, понравилась вам эта картина, Фил?

      – Она довольно-таки унылая, – с гримаской ответила Фил.

      – Но я не упомянула об одном существенном обстоятельстве, которое все меняет, – мягко произнесла Энни. – Там есть любовь, Фил! Преданная и нежная, такая, какой мне не найти в целом мире. И эта любовь ждет меня!.. Итак, краски моей картины потускнели, но она все равно шедевр, ведь им ее делает сама любовь!

      Фил тихо поднялась, отодвинула коробку с шоколадными конфетами в сторону и, подойдя к Энни, обвила ее руками.

      – Энни, как бы мне хотелось стать такой же, как вы! – серьезно сказала она.

      Диана встретила Энни на станции в Кармоди вечером следующего дня, и они поехали домой вместе; звезды светили из неведомых космических далей, и вокруг было тихо-тихо. Проехав по дорожке к Грин Гейблз, они убедились, что усадьба имеет праздничный вид.

      В каждом окне горел свет; казалось, будто «красный цветок» огня обвивает своими лепестками даже темные стволы деревьев в Охотничьих Угодьях, – это бросали на них свои отблески языки пламени, ибо во дворе был разожжен большой костер. Вокруг него плясали два веселых крошечных создания, одно из которых вдруг издало неподражаемый крик радости, стоило коляске остановиться под тополями.

      – Дэви только что издал боевой клич индейцев, – пояснила Диана. – Мальчишечка – поденщик мистера Харрисона научил его, и наш «вождь краснокожих» усиленно тренировался до вашего приезда, чтобы оказать вам достойную встречу… Миссис Линд жаловалась, что он ей все нервы измотал. Подкрадывается к ней сзади, знаете ли, и орет во всю глотку… И костер этот он разложил в честь вашего приезда. Ровно две недели подряд Дэви таскал сухие сучья и приставал к Марилле с просьбой позволить ему плеснуть на них немного керосина, чтобы костер лучше горел. Чувствуете, какой запах? Значит, она разрешила-таки Дэви это сделать, несмотря на то, что миссис Линд заявила, что скорее он сгорит сам – и вместе с ним кто-нибудь еще, – чем запалит костер таким варварским способом.

      Когда Энни ступила на землю, Дэви в восторге бросился обнимать ее колени, и даже Дора льнула к ней.

      – Разве это не классный костер, Энни? Дайте, покажу, как