Ведущий в погибель. Надежда Попова

что он ожидал подобных слов ежечасно, но убежденность в том, что рано или поздно их услышит, его не покидала ни на миг…

      – Нет, – ответил он тихо; Хауэр нахмурился:

      – Гессе, это…

      – Глупо, я знаю, – оборвал Курт, впервые за многие недели своего обучения возразив инструктору. – Но – нет.

      – А кто давал слово, что будет исполнять все мои указания?

      – Все. Но не такие. Лишние пять кругов? Пожалуйста. Лишний час на плацу. Что угодно. Но не забавы с огнем.

      Мгновение Хауэр сидел неподвижно, глядя с сострадающим укором и, поднявшись с места, медленно сжал пальцами фитиль, пронаблюдав за тем, как Курт, поморщившись, отвел взгляд в сторону.

      – Это просто, – произнес инструктор негромко; взяв свечу, подошел к светильнику и, вновь усадив на нее огненную бабочку, поставил ее обратно на стол. – Это делают дети. Чего ты боишься? Что этот маленький огонек спалит тебя дотла? Просто обжечься?.. На тебе кожаные перчатки. Чтобы их прожечь, над этой свечой руку надо держать минуту, не меньше. Да и без них – твои ладони один сплошной шрам, плотная кожа, сожженные нервы; ты этими руками котел с огня снимать можешь! Брось, Гессе; инквизитор с пирофобией – это смешно.

      – Смейтесь, – отозвался он хмуро. – Не вы первый.

      – Вот он, тот момент, когда пора дать телу окорот, – наставительно выговорил Хауэр, чуть смягчив тон. – Разумом ведь ты осознаешь, что я прав? Ты ведь понимаешь, что твои страхи – чушь? Понимаешь. Ты свое тело не можешь вынудить сделать такую простую вещь, тело – не разум.

      – Может, потому что боль он причиняет телу? – огрызнулся Курт; инструктор отмахнулся:

      – И боль – чушь, майстер инквизитор.

      – Да, – отозвался он, покривившись в улыбке. – Так мне все говорили – первые две минуты допроса.

      – Ну, – кивнул Хауэр, снова усевшись напротив, – я предвидел, что разговор повернет в эту сторону.

      За тем, как тот выложил на стол длинную иглу, Курт пронаблюдал, хмурясь все больше, и уточнил опасливо:

      – Это – что?

      – Фокус хочешь, Гессе? – улыбнулся инструктор и медленно, аккуратно, словно добросовестная швея, ввел острие под ноготь, с нескрываемым удовольствием глядя на то, как Курт снова скривился, на сей раз не отведя, однако, взгляда. – И боль – чушь, – повторил он ровно, приподняв руку и демонстрируя ее со всех сторон. – И заметь, я не скриплю зубами, не кусаю губы, не обливаюсь холодным потом. Я ее просто не чувствую, этой боли. Я могу и проткнуть себе ладонь насквозь, и даже – твой кошмарный сон! – взять в руку горячий уголь, но кожи жалко, после долго зарастает и мешает работе. Однако, если не веришь на слово, – ради такого дела могу пожертвовать.

      – Не надо, – поморщился Курт. – Верю. Выньте.

      – Могу, – повторил инструктор, выдернув иглу, и стер пальцем выступившую каплю крови. – И при этом, Гессе, я буду травить тебе байки и смеяться над ними вместе с тобою. Повторяю: и боль – чушь.

      – До известных пределов, – уточнил Курт; Хауэр согласно кивнул:

      – Разумеется.