Зачарованная Эви. Гейл Карсон Ливайн

в локоть. Откуда животные знают, что я не стану их есть, даже если мое брюхо так и кричит, чтобы я их сожрала?

      Интересно, может, в седельных сумках найдется что-нибудь, что подскажет мне, откуда этот господин родом и куда направляется?

      Нельзя рыться в чужих вещах!

      И нельзя даже заимствовать сушеное мясо без разрешения.

      Ослик стоял смирно, пока я расстегивала сумку, в которой что-то странно топорщилось. Из-под рапиры в богатых ножнах засияла медная кастрюлька, начищенная до зеркального блеска.

      Рядом – три бронзовые миски с чеканкой. И миски, и кастрюлька – в льняных чехлах, чтобы не поцарапались друг о дружку.

      Разносчик. Труженик, как мы с мамой. Я закрыла седельную сумку, не желая запачкать его товар.

      Вторая седельная сумка, ближе к шее ослика, тоже была туго набитая, но не бугристая. Бумаги? Или сушеное мясо?

      Бумаги. Читать их тоже дурной поступок. Я вытащила всю кипу. На самом верху лежала долговая расписка от господина Питера из Фрелла (киррийской столицы), выданная гному йагХу. Меня удивил огромный размер долга.

      – Огры умеют читать?

      В нескольких шагах от ослика стоял господин Питер, и в вертикальном положении он выглядел даже красивее, чем в горизонтальном. Сердце у меня затрепыхалось. Наверное, он решил, что можно подойти, раз я не погналась за ним и не съела его вьючного осла. Страх я ощущала по-прежнему, но теперь его можно было укротить.

      Люсинда! Я могу выйти за этого юношу. Превращай меня обратно и дай нам обоим возможность выбрать.

      Она не стала. Вот бессердечная фея!

      Я сглотнула.

      – Огры умеют читать, господин Питер, по роду занятий разносчик.

      – Господин Питер, – он изящно поклонился, – по роду занятий коммерсант. У меня есть превосходные…

      Он умолк – несомненно, не знал, что можно продать огру. Помимо страха, его охватило профессиональное рвение. Я ощутила и то и другое.

      Несмотря на рубаху и штаны, я сделала реверанс, постаравшись, чтобы вышло как можно грациознее.

      – Превосходные… – он пару раз моргнул, – гм… платья больших размеров.

      Пожалуй, в женской одежде я выглядела бы не так ужасно, но у меня не было ни гроша.

      – Я госпожа Эвора, целительница. – Я взмахнула ресницами. – Для друзей просто Эви.

      – А, госпожа Эви. Вы лечите, а значит, разумеется, не убиваете.

      Я улыбнулась, забыв про клыки:

      – Вот именно.

      Его страх перехлестнул через край.

      – Вы позволите удалиться?

      Я попятилась. Еще бы! Ему не хочется болтаться тут со мной.

      Он направился к своему ослику, и у того задергался хвост. Похоже, ослик побаивался хозяина. Господин Питер взобрался на него и дернул поводья. Ослик двинулся шагом – в ту сторону, куда направлялась и я.

      Я снова свернула с дороги. Одиночество нахлынуло с новой силой, хотя ничего не изменилось.

      Я шла, шла и думала о любви. Я любила двух человек: маму и Чижика. Разумеется, я любила маму, потому что она была моя мама, но не только: еще и за то, что она такая добрая,