Ежики, или Мужчины как дети. Татьяна Веденская

родной брат тебе по барабану. Все-таки как так можно? А может, он вообще уже давно нажал кнопку «сделать звонок беззвучным»? Почему-то Александр Евгеньевич был убежден, что братец так поступает достаточно часто, особенно с ним. У него вообще были свои, совершенно непонятные и невообразимые представления о вежливости и культуре.

      – Нет, ну это все-таки ни в какие ворота, – фыркнул он, нажимая отбой. – Небось где-то лазит со своими дружками-бандитами. Наверняка опять нажрались и ни черта не слышат.

      – Вас можно рассчитать? – приторно-ласковым тоном спросила официантка, чем окончательно развеяла сомнения Александра Евгеньевича относительно чаевых.

      – Да, рассчитайте, – сухо кивнул он, демонстрируя недовольство качеством обслуживания.

      – Всего хорошего, – сквозь зубы ответила официантка, устало сметая крошки с видавшей виды скатерти.

      Александр Евгеньевич поднялся, поправил костюм, подосадовал на складки на брюках, потом вспомнил, что костюм все равно пропал, и махнул на все рукой. День определенно шел через пень-колоду, что было, в общем-то, и неудивительно. Пятница в Москве всегда была сумасшедшей, нервной. В пятницу ничего хорошего случиться просто не могло. Александр Евгеньевич снова набрал Пашкин номер, снова «насладился» пением в трубке, но требуемый результат достигнут не был. Почему он всегда заставляет себя искать и ждать? Демонстрирует эту свою вечную занятость «настоящими делами». Какие у него «настоящие» дела? Грабить родную страну? Спекулировать недрами? Доесть блинчик? Или доругаться с женой, с которой они вечно чуть ли не до первой крови скандалят. Этого Александр Евгеньевич никак не мог понять – зачем так вот вместе жить, если постоянно орать и бить тарелки о головы? Ведь ясно же, что Павел уже давно не любит эту языкастую тощую стерву – свою женушку. Впрочем, на этот вопрос имелся как раз очень простой ответ, от получения которого самого Александра Евгеньевича спасли собственное благоразумие и развод.

      «На пузо поймала, – не без некоторого внутреннего удовлетворения констатировал он. – Определенно, если бы не беременность, летел бы Пашка от нее белым лебедем. Но, как честный человек и все такое… Хотя это-то как раз не про него. Честный человек – не смешите меня. Инстинкт!»

      У братца росла дочка, Машенька (тоже мне имя, не мог ничего оригинальнее придумать), которая лучше любых якорей приковывала отца к семье. Именно она заставляла вечно пьяный, шальной папочкин корабль все-таки причаливать в родную гавань хотя бы через раз. Пашка дочку обожал, наряжал как куклу и баловал сверх всякой меры, явно планируя вырастить из нее стервочку под стать мамаше.

      «Вот так сами себе могилу роем», – усмехнулся Александр Евгеньевич, аккуратно отъезжая с парковки около кафе. Чистый, ухоженный «Вольво», простой снаружи и благородный внутри, без вычурности и каких-то пошлых выкрутасов, идеально соответствовал такому человеку, как Александр Евгеньевич. За все сорок лет своей жизни он ни разу не сделал