Взорванная тишина (сборник). Виктор Дьяков

так страшно наказана. Бог, богом, но он хотел наказать её и лично. «Нет, это ещё не всё… шоферюгу предпочла… сука, а меня в упор…». Он вспомнил, как инструктировал майора Савельев, чтобы тот ни в коем случае не говорил родителям про самоубийство, и что в документах тоже будет указано о гибели при исполнении служебных обязанностей. «Ах ты сука… чуть не героем её слизняка представят… от пьяни-шоферюги…».

      Решение созрело окончательно. Позвонить матери можно было с гарнизонного узла связи. Но телефонистки в основном жёны офицеров и уже завтра про его звонок узнают все. Фурсов решил ехать на переговорный пункт в райцентр, расположенный неподалёку. Автобус пришлось ждать долго, но он, согреваемый жаждой мщения, не ощущал ни ветра, ни начавшегося дождя. Надвигался смурной осенний вечер. Офицерам не рекомендовалось с наступлением сумерек покидать гарнизон, так как в райцентре пошаливали… Но ничто не могло остановить Фурсова – он поставил перед собой очередную цель.

      На переговорном пункте тоже пришлось ждать более получаса, прежде чем объявили:

      – Лухов Московской области, вторая кабина.

      Фурсов тщательно прикрыл дверь кабины и взял трубку.

      – Алло мама, это ты?

      – Саша… ты откуда звонишь? Что случилось?!

      Мать не ожидала звонка, ведь Фурсов звонил ей где-то с неделю назад ещё со старого места службы, сообщил, о своём переводе, и что теперь позвонит не скоро.

      – С нового места… Дела вот принимать собираюсь, – он не решился сразу заговорить о главном. – У тебя как дела?

      – Да какие сейчас у меня дела… в очередях… по магазинам целый день. Тут даже в наш ветеранский такие очереди, ты ж знаешь. Даже со старухами во дворе поговорить некогда. Дожди вот зарядили. У вас то, как там погода?

      – Тут тоже дожди, – поддерживал Фурсов разговор, собираясь с духом.

      – У тебя ничего не стряслось? Серёженька-то как не болеет? – мать спрашивала о маленьком сыне Фурсова от второго брака, о сыне от первого и о неродной дочери в телефонных разговорах между сыном и матерью говорить было не принято.

      – Третьего дня, когда уезжал, всё нормально было.

      – А чего ж это ты вдруг звонишь-то? – зная сына, мать не верила, что он может позвонить так скоро без веских причин.

      Фурсов решил больше не тянуть:

      – Слушай ма, какая сейчас фамилия у Аньки Селивановой из 54-й квартиры?

      – А что такое?

      – Да так…

      – Сейчас… кажется Малькова, да муж у неё Мальков, точно. А тебе зачем?

      – Значит сын её здесь, в этом полку служил, который я принимать буду.

      – Да что ты! А почему служил, ведь его только прошлой осенью забрали… Да, точно помню, два дня пьянствовали, когда провожали, по ночам уснуть нельзя было, всё плясали да песни орали. Перевели что ли куда?

      – Да нет, повесился он сегодня утром.

      – Да что ты!..

      – Да, вот так.

      – Саша, а тебе за это никак не попадёт?! – забеспокоилась