Халт. Ник Перумов

адреналином. Крутиться приходилось как взбесившейся секундной стрелке – он еле успевал отражать атаки.

      Пронзительный свист заставил гномов забыть о своей жертве.

      – Вссем осставатьсся на месстах! Вы арресстованы! – повинуясь окрику, они на миг замерли. Халт отпрыгнул подальше и прижался к стене. Меж домов, перекрывая дорогу, стоял отряд гоблинов в форме стражников Антракаса: черные штаны и куртка, шипованные металлические наручи и поножи. На груди – кожаные доспехи с нашивками патруля, в руках – мечи.

      – Смерть лягухам! – заорал гномий главарь, вскидывая топор.

      – Смерть! – откликнулись его товарищи.

      Гномы обрушились на патруль, как волны на каменный берег, яростно и шумно. Стражи было чуть больше, но гномы сражались отчаянно. Халт сделал все, чтобы стать невидимым: укрылся за самой дальней и большой кучей мусора, загородившись какими-то сломанными стульями, коробками и прочим хламом. Вонь тухлой рыбы и гнилых овощей казалась невыносимой. Мухи облепили его, пытаясь чем-нибудь поживиться, ползали по губам, лезли в глаза. Но Халт замер, не позволяя себе шевельнуться.

      Бой был примерно равный. С обеих сторон уже были убитые, и теперь трое гномов противостояли четверым стражникам. Для гопников они на удивление хорошо владели топорами. Вот один бородач поднырнул под удар гоблина и снес ему голову. Другой оказался за спиной противника и рассек его наискось, однако сам подставился под удар. Меч гоблина распорол ему брюхо, бородач упал, на землю сизой грудой вывалились гномьи потроха. Через пару минут на улице оставались только остатки гоблинского патруля да раненый главарь гномьей шайки. Он хрипел, закрывая ладонью рану в левом легком. Но в правой руке все еще сжимал нож и не собирался сдаваться.

      Халт взвесил шансы. Если победят стражники, а к тому идет, то его, скорее всего, арестуют. Городская стража нигде не разбирается, кто прав, кто виноват, и его наверняка загребут как гномьего сообщника, сколь бы глупо это ни звучало. В лучшем случае – на десять-пятнадцать суток. В худшем… неизвестно. Если же выиграет раненый коротышка, ему, скорее всего, будет не до приезжего.

      Халт закрыл глаза, сделал глубокий вдох и выдох. Почувствовал, как из кончиков пальцев вытекает энергия. Ощутил крепкое тело гнома, будто ощупывал его: тугие рельефные мышцы, жесткая кожа… а вот и раны. Прорубленная грудь гнома исходила кровавой пеной. Левое легкое сжимается, заставляя гнома с усилием втягивать воздух правым. Вот раны полегче: на плече и нестрашная, но болезненная, на бедре, чуть выше проклепанных железом поножей. Халт начал «зашивать» их, вливая в гнома силы. Дело пошло, и он открыл глаза. Главарь будто ожил: с удвоенной мощью набросился на уцелевших гоблинов и одним взмахом меча избавился от еще одного. С каждой стороны осталось по одному бойцу.

      Они достали друг друга одновременно: топор чиркнул по зеленой шее, а меч вонзился в широкую грудь. Гном еще дышал, но был уже не жилец. Халта такой расклад устраивал. Что ему до местных разборок?