Тропа ночи. Сара Риз Бреннан

в кастрюлю. Сейчас случится неизбежное.

      – Я готовлю сатанинскую мясную запеканку для всех. Харви, душечка моя, иди попробуй.

      – С удовольствием. – Харви осторожно протянул небольшую тарелку. Он не так изголодался, как студенты академии, однако у всех подростков хороший аппетит, и к тому же вся готовка в его доме лежала на его плечах.

      – Мне хотелось угостить ребятишек чем-нибудь вкусненьким, – призналась тетя Хильда. Харви кивнул и набил рот. – Поэтому я не стала добавлять в фарш потроха травяной змеи или еще какие-нибудь гадости. Только внутренности королевского питона! Самое лучшее!

      Харви замер с ложкой во рту.

      – Вкусно? – просияла тетя Хильда.

      – Потрясающе, – сдавленным голосом отозвался Харви.

      – Что, правда? – приоткрыла глаза Элспет. – Змеиные потроха? Настоящие?

      Харви пришел в движение, как ни иронично, со змеиным проворством. Он подхватил Элспет с кресла, усадил за стол, поставил перед ней свою тарелку и сунул в руки ложку:

      – Угощайся.

      Элспет заколебалась:

      – Хочешь поделиться?

      – Нет! – отрезал Харви. – Съешь все. Тебе нужно восстанавливать силы.

      – Правда? – переспросила Элспет.

      Харви с убежденностью кивнул.

      Элспет вцепилась в тарелку и прошептала:

      – Это и есть настоящая любовь?

      Харви потрепал ее по плечу:

      – Нет. Это просто змеиные потроха.

      И пошел варить кофе. Элспет принялась за еду, радостно взбрыкивая ногами под одеялом. «Пусть ест. Мне меньше достанется», – подумала я, хотя после темного крещения мне стало легче проталкивать в горло ведь-минскую стряпню. Впрочем, в последние дни мне мало что доставалось. Студенты Академии невиданных наук уплетали все подряд как голодные гиены. За это – за то, что держал ребят впроголодь, – я возненавидела отца Блэквуда еще сильнее. Ник тоже жил в академии. Надо было почаще приглашать его на обед.

      – Вот, Брина, возьми. – Харви поставил передо мной кофе.

      Я прислонилась к его плечу, потом он отстранился и сел рядом. Наконец снял с плеча ружье – в эти дни он часто носил его – и поставил между нами. Я отпила большой глоток кофе.

      Салем, мой кот-гоблин, который привык получать сливки, но всегда требовал еще, вспрыгнул на стол и с разочарованием увидел, что кофе у меня черный, как Тропа ночи. Харви погладил его:

      – Кис-кис-кис, привет.

      «Глупый ты человек, – сказал Салем. – Невоспитанный. Мог бы поделиться змеиными потрохами со мной. Почеши за ушком. Еще, я сказал, еще».

      Харви не понимал Салема. Иногда мне казалось, что это и к лучшему. Салем повелительно наклонил голову и ткнулся Харви в ладонь. Тот улыбнулся и почесал за ушком:

      – Кто тут самый милый котик?

      – Уж точно не Салем, – фыркнула я и зевнула, укрывшись за краем чашки.

      – Надо будет раздобыть лашардии, – проговорила тетя Хильда, – и сварить тебе, Сабриночка, успокоительный чай на ночь.

      – Что такое лашардия? – спросил Харви.

      – Трупная трава, –