Вторая смена. Лариса Романовская

все? У нее даже маминой фотокарточки нет.

      – Плохо ей на вашем казенном, да, Дусь? – кивает Савва.

      – Мы спрашиваем, она молчит.

      – Понятно. Мы разве вещи не к тебе отправили?

      – Вы только жестянку с бумажными куклами дали. Дальше Артемка все покупал!

      – Понятно. Касаемо Артема, кстати. Ну как он тебе?

      Будь я не собой, а той же Ленкой, я бы сейчас покраснела. Но я хмыкаю.

      – Двадцать два сантиметра… в смысле, мускулатура, – не могу удержаться я.

      – Тоже аргумент. Крепкий, здоровый мужик, с деловой хваткой, с армейским прошлым. Понимаешь, зачем он тебе нужен?

      – Меня, что ли, защищать? – ржу я. – Бредятина. Темчик – он обычный, нормальный. Просто бесчувственный. Как пень.

      – Про «пня» будешь девочкам на дежурстве рассказывать. Я тебя не об этом спрашиваю.

      – А про что? Ну крепкий, ну сильный… – Такое ощущение, что я сейчас перечитываю «Геометрию» Киселева с ятями, из выпускной программы Смольного. Задачу уже наизусть могу продекламировать, а смысла в ней не вижу. – Ну боец…

      – Инстинкт сработал. Все правильно.

      – Какой инстинкт?

      – Профессиональный. Вот скажи мне, Озерная, кто такие Сторожевые?

      – Те, кто мирских сторожит. Бережет их от всякой дряни, чтобы в гниль не скатились.

      Старый хмыкает. Примерно тем же ехидным мычанием, которым мы в иные времена комментировали бредни про «кровавый гнет капиталистического режима» или там еще какой «царизм и деспотизм».

      – Я тебе сейчас объясню одну вещь. Так, между нами… в Темные времена задача у Сторожевых была несколько иная. И были они не «сторожами», как ты считаешь, а «стражниками».

      – Охраной?

      – Войском, Дуся. Хорошим, дисциплинированным…

      – Типа как в Спарте?

      – И как в Спарте, и как в коммуне. Я сам уже забыл, честно говоря…

      Ага, «забыл» он, как же! В жизни не поверю! Память у Старого – это полный кабздец, недавно мне промах девятьсот седьмого года припомнил, зараза! Хотя про те времена, наверное, тяжело вспоминать. Даже не про погибших и казненных своих, а про то, что ты своими же руками творил зло и считал его добром, думал, что оно – во благо.

      – Савва Севастьянович, я пока не понимаю.

      – Считалось, что, чем быстрее мы мирских приведем в состояние счастья… Мира, там, спокойствия…

      – Типа в рай на земле?

      – Да. И чем быстрее они это все прочувствуют, тем лучше будет жить нам самим.

      – Ну это и сейчас так, Савва Севастьяныч. Если добро долго не делать, то начинаешь загибаться, сами знаете…

      – Ну вот… А путей к этому было три. Считай, что три школы. Те самые Смотровые, Отладчики и Спутники. Назывались они очень похоже, а вот функции и цель…

      – А они между собой мирно жили? Ну мы с Отладчиками? Или со Спутниками?

      – Не особенно, – морщится Старый. – В общем, способы воздействия у этих направлений были очень разные. И внутренняя жизнь, уклад – тоже. Но в те времена и Отладчики, и Спутники, и еще кое-кто –