Дом дервиша. Йен Макдональд

из галереи за руку и волочет с кухни на улицу. Наличка остается лежать там, где ее оставили, – на столе среди чайных стаканов.

      – Что это было? – Исмет требует объяснений. – Ты был ужасно груб с этими женщинами. Вышвырнул их за дверь. Я пытаюсь заработать себе какую-то репутацию здесь, но этого никогда не произойдет, если ты будешь пугать тех, кто обращается ко мне за помощью.

      Недждет закрывает глаза. Комната наводнена едва различимыми духовными и эмоциональными силами, воздух потрескивает от ужаса и энергии.

      – Слушай. Я был в том трамвае сегодня, ну ты знаешь, в котором взорвалась бомба. Я там был и видел женщину, что это совершила. Я видел, как она потянула за шнурок, и ее голова отлетела. Я был в том трамвае.

      – Братишка, почему ты не сказал мне? Тебе надо в больницу. Недждет, ты должен обратиться к врачу.

      Недждет качает головой, пытаясь стряхнуть с себя дурманящий шепот потустороннего мира.

      – Врачи мне не помогут. Я вижу джиннов. Ты это понимаешь? Я вижу джиннов.

      Иголки желтого света падают на Аднана Сариоглу, лежащего на мраморном восьмиугольнике. Вокруг клубится пар. Пот озерцом скапливается на животе – больше жира, чем ему хотелось бы, – несколько мгновений подрагивает, а потом скатывается по боку на теплый мрамор. Он потягивается. Кожа прилипает к камню. Каждая косточка и сухожилие ощущают жар, словно по ним ударяет молот кузнеца. Стальные пальцы телака, банщика в хамаме, разминают все мышцы, каждый сустав до хруста.

      Ферид Адаташ, владелец одного из крупнейших гражданских инвестиционных фондов в Турции и клиент самого нового эксклюзивного частного хамама в городе. Хамамы снова в моде. В старые банные комплексы можно попасть только по записи, а новые с закрытым членством открываются каждую неделю. Это еще одно противоречие после вступления в ЕЭС. Спа – это для слабаков, слишком по-европейски. Хамамы – аутентично и по-турецки.

      Аднан сохнет на мраморной плите под звездным куполом – чертов телак пытался заставить его стонать, как девственницу, – и млеет, погружаясь в полное расслабление. Мышцы, о существовании которых он даже не знал, расслабились и заурчали. Каждая клетка наэлектризована. Аднан смотрит в темный купол, испещренный концентрическими кольцами круглых смотровых окон. Он, возможно, один в своей личной вселенной.

      Вода брызгает и бежит по тонкой пленке вдоль стеклянного настила поверх мозаики. Хамам хаджи Кадына – это смешение стилей в архитектуре, ставшее типичным после объединения: купола в оттоманском стиле и альковы, построенные над забытыми византийскими дворцами, годами и десятилетиями накапливался мусор, утрамбовывался, скрывая под собой греческие лица с ангельскими глазами на мозаичных полах, и так век за веком. Опальные лики показывались на свет божий снова, когда строители сносили дешевые многоэтажки и обнаруживали чудо. Стамбул – это одно чудо поверх другого, чудеса слоями, метафорические слоя чудес. Вы не можете посадить грядку фасоли, чтоб не явился какой-нибудь святой или суфий. В