Дом дервиша. Йен Макдональд

Но это неважно, Айше просто странствовала бы часами, словно завороженная, вдоль строк арабской скорописи. Часто ей достаточно бывало просто стоять, крепко закрыв глаза, под маленькими лампами из мечетей с низковольтными лампами и вдыхать запах истории, феромоны мертвых.

      – Но тогда придется взять небольшой образец.

      Шок Акгюна неподдельный. Айше думает, что перед ней человек, разбирающийся и любящий книги. Он не может одобрить никакого насилия по отношению к книгам. Он вернул бы книги в бумажных обложках вовремя, без трещин на корешках и без загнутых уголков. Но он не знает, что с новыми чипами наноанализа отщипывают всего несколько волокон бумаги, несколько молекул чернил. И то, что он этого не знает, тоже подозрительно. На смену всплеску адреналина всегда приходит ясность суждений. Медовый кадавр, кровь закипает, а мозг загорается даже просто от возможности того, что это правда. Но ее сомнения не так легко изгнать, как и джинна из дома. Почему из всего множества лавок, продавцов и антикваров Стамбула он выбрал именно эту лавку и меня? Мир прост, но не чист. А этот парень в правильном костюме и с неправильным лосьоном после бритья кажется слишком чистеньким. Айше Эркоч закрывает книгу и отодвигает от себя конверт, набитый купюрами по пятьсот евро.

      – Вы меня искушаете, но я не могу принять эти комиссионные.

      – Можно поинтересоваться, почему?

      – Вот вы говорите, что я могу достать всякие редкие предметы, а все потому, что я выстроила сеть дилеров, антикваров и экспертов. Выстроила, благодаря непосредственному общению, и ревностно охраняю. Это очень мелкий бизнес. Все друг друга знают, и слухи разносятся, словно пожар. Репутация – вопрос жизни и смерти. Когда узнали, что Юнал-бей распространяет казахские подделки под видом миниатюр эпохи Тимуридов, он сбежал, а через две недели от стыда пробил на машине ограждение Босфорского моста. Может быть, вы слышали об этом в новостях? Я знаю своих поставщиков и агентов и знаю своих клиентов, многие из них очень состоятельные и влиятельные люди, но все делается по личной рекомендации. Я не сомневаюсь, что ваш источник подлинный, и именно мумия из Александриетты всплыла в Стамбуле, я солгу, если скажу, что не испытываю сильнейшего соблазна. Но в нашем деле существует этика. Мне очень жаль, мистер Акгюн.

      Мужчина прикусывает нижнюю губу и наклоняет голову.

      – У вас есть моя карточка. – Он поправляет запонки на рубашке. – Надеюсь, вы передумаете.

      – Поверьте, ничто не доставило бы мне больше удовольствия, чем отыскать Медового кадавра, – говорит Айше.

      Она протягивает руку. Рукопожатие Акгюна твердое и бесстрастное. Между ними не происходит никакого обмена информацией. Айше ждет на балконе, пока Акгюн спускается по лестнице. Глаза Хафизе расширяются, она простирает руки в изумлении, когда за гостем закрывается дверь. Она наблюдала, как и обычно, за сделкой по скрытой камере. Ее жест говорит: вы что, отказались от миллиона евро?

      Да, говорит ей Айше, когда Акгюн уходит. Ты еще не нюхала