Великая степь. Виктор Точинов

периметр, за него Гамаюн ручался. Разве что какой камикадзе вплавь или вброд по озеру – до первого айдахара.

      Остается одно – Школа. Не одиннадцатилетка для офицерских детей, а Школа. Туда ходят дети кочевников – надо думать, не за светом знаний, а за мелкими подарками, уносимыми ежедневно. За железом, высоко ценимым в степи. Школа (как и привоз), казалось, сыграла свою роль в налаживании отношений с соседями. Резко сократилось число нападений степняков – и число жестоких ответных ударов. Казалось, все пошло на лад… Дети – послы мира, как говорили когда-то. Или будут говорить. Но, похоже, так лишь казалось – до Ак-Июса и вырезанных под корень Постов. До объявленой Нурали-ханом мобилизации.

      Школа… Дети-шпионы? Пионеры-герои на степной лад? Школой руководила Милена. И Гамаюну хотелось просчитать иное решение загадки. Найти другой канал утечки – но он пока не находил. А времени не оставалось, отключение не сработало, а рядом стягиваются в боевой кулак не меньше десяти тысяч сабель…

      На отгадку неожиданно натолкнулся Ткачик. Уже натолкнулся, но пока не осознал, с чем и с кем он пересекся этим утром – мысли занимало другое. Покушение…

      Понял всё мичман чуть позже.

      VII. Пак. Милена

      1.

      Экипаж, подкативший из степи к главному КПП Девятки, выглядел уморительно – и дежурные (усиленный втрое против обычного наряд) смеялись от души.

      Два верблюда. Два огромных двугорбых корабля пустыни – запряженные цугом при помощи весьма странной для здешних мест упряжи. Но не в волокушу, и не в обычную степную кибитку с полукруглым войлочным верхом и огромными, в рост человека, цельнодеревянными колесами. Влекомый бактрианами экипаж покинул отнюдь не мастерскую безвестного степного каретных дел мастера – но стены Тольяттинского автозавода. Верх белой “четверки” напрочь отсутствовал, грубо срезанный – но заменяющие его алюминиевые дуги свидетельствовали, что крышу при нужде натянуть недолго.

      Метров за пятнадцать до железных ворот комбинированное средство передвижения попыталось затормозить – неудачно. Меланхоличные звери продолжали топать, не обращая внимания на выкрики возницы (водителя?) и его бессистемное дерганье за элементы упряжи. Водитель пустил в ход тормоза «четверки» – почти с нулевым эффектом. Колеса перестали вращаться, но скорость экипажа замедлилась незначительно.

      Смех дежурных перешел в громкий хохот. Казалось, передний верблюд сейчас проигнорирует ворота и попытается пройти их насквозь. Но зрители недооценили интеллект упрямой скотинки – почти упершись мордой в железо, бактриан остановился.

      Водитель покинул колымагу. Вид его вполне соответствовал транспорту – такое же смешение эпох и стилей. Серый степной малахай соседствовал с заплатанными джинсами, лицо украшали солнцезащитные очки. Оно, лицо, кстати, более соответствовало общепринятому представлению о степняках-кочевниках, чем лица реальных здешних жителей – рыжеволосых