Точное мышление в безумные времена. Венский кружок и крестовый поход за основаниями науки. Карл Зигмунд

философских споров, особенно друг с другом. Их яростные дебаты о существовании атомов вошли в легенды истории науки.

      Любопытно, что должность профессора философии Мах получил в основном благодаря одному простому студенту, а затем этот студент уравнял чаши весов, когда защитил под руководством Маха диссертацию. Нетипично по любым стандартам! Однако этот студент, Генрих Гомперц (1873–1942), был не кто-нибудь, а юноша со связями.

      Семейство Гомперц было одним из богатейших и влиятельнейших семейств в городе. Гомперцы были ровней Ротшильдам, Витгенштейнам, Либенам, Гутманам и Эфрусси – сказочно богатым еврейским династиям либеральной венской эпохи грюндерства, она же “эпоха основателей”: так называли тех, кто основал финансовые и коммерческие предприятия, распространившиеся по всей Центральной Европе. Двойная монархия Габсбургов (то есть Австрийская империя и Королевство Венгрия) была прочна и стабильна, и ее новые олигархи наслаждались невиданным расцветом экономики. Это подарило им роскошные дворцы в городе, в основном на Рингштрассе – новом венском бульварном кольце, а также сельские резиденции, похожие на замки, и частные вагоны, и великолепные балы, на которых дирижировал сам Иоганн Штраус, и бархатные ложи в Опере Густава Малера, и усыпальницы из самого дорогого мрамора на огромном венском центральном кладбище. О belle époque можно говорить что угодно, но тогда явно стоило быть богачом.

      Отец Генриха, Теодор Гомперц (1832–1912), отказался от заранее уготованной ему карьеры. Он не стал ни банкиром, ни промышленником, а предпочел заниматься частными исследованиями – получать докторскую степень ему не понадобилось: он и без нее достиг прекрасных успехов и вскоре стал считаться одним из ведущих филологов-классиков Европы. В должный срок его избрали членом Императорской академии наук и предоставили место профессора в Венском университете. Трехтомная история классической философии “Греческие мыслители” многие десятилетия оставалась стандартным справочным изданием.

      Впрочем, интересы Гомперца-отца простирались далеко за пределы классической филологии. Они распространялись и на современных мыслителей, в том числе на Огюста Конта (1798–1857) и Джона Стюарта Милля (1806–1873). Эти позитивисты, как они сами себя называли, не имели ничего общего с учениями древних и не придавали значения косным догматам религиозных и философских кредо. Никаких священных писаний, никаких мистических озарений: знание должно быть основано исключительно на жестких объективных научных фактах. Такой радикально новый подход отталкивал приверженцев философских традиций вроде естественной теологии св. Фомы Аквинского, метафизики нравов Иммануила Канта и абсолютного идеализма Георга Вильгельма Фридриха Гегеля, твердо укоренившихся в учебном плане всех немецкоязычных университетов. И стражи традиции не остались в долгу. Их стараниями слова вроде “позитивизм”, “материализм” и “утилитаризм” вскоре приобрели крайне отрицательный оттенок – эти понятия связывали