Убийца планеты. Адронный коллайдер. Этьен Кассе

А потом, обещал он, мне дадут всю недостающую информацию и я смогу представить это как величайшее открытие. Даже открытие Атлантиды. Но не сейчас, а потом, позже. Он сказал, что фреска – это величайшая их реликвия. Она была утеряна давным-давно, и вот теперь я нашел ее. Они не собираются отнимать ее у меня и помогут в моей научной работе. Фреска должна попасть в Национальный музей. А мое имя – в список лауреатов национальной премии. Но только в конце следующего года. Он говорил о том, что это очень важный шаг, что древние знания необходимо спасти, чтобы они служили человечеству сегодня и предотвратили возможную катастрофу.

      Мне казалось, они могли бы убить меня и забрать фреску – да и дело с концом. Когда я сказал им об этом, их главный засмеялся. «Ничего нельзя трогать. Все на своих местах. Мы можем лишь просить вас. А если вы не согласитесь, мы не можем помешать вам.

      Сейчас равновесие очень хрупко. Подходит главный день, и время сгущается» – вот что сказал он. А потом они ушли. У меня кружится голова и темнеет в глазах. Я почти не понимаю, о чем идет речь, но должен записать это, чтобы разобраться потом. Я думаю, что они… что это правда. Когда они уходили, я спросил, кто они. Он ответил: «Люди, как и вы. Но наши предки людьми не были. Если вы об этом». Я должен выпить кофе, много кофе, мне нельзя спать эту ночь, нужно во всем разобраться. Нельзя бросать работу над фреской сейчас, кем бы эти посетители ни были.

      На этом запись на листке обрывалась. Возможно ли было такое? Еще одно доказательство существования Атлантиды, вдобавок еще и доказательство возможности путешествия во времени? И все это я получил тогда, когда все мои изыскания на эту тему уже завершены. Но это была другая история, мне не стоило забывать об этом. Главным для меня тогда было найти, из-за чего и почему погиб Шарль Марше. И понять роль фрески в этом деле. Я был уверен, что доктор Бернар в своем дневнике не врал. Я допускал, что такие встречи возможны. Если уж такие «люди», как потомки атлантов, сами явились к скромному археологу-лингвисту, то дело явно серьезное. Почему они пытались только убедить непокорного доктора Бернара вместо того, чтобы попросту убить его? Для них такое – невелика трудность. Кажется, передо мной разворачивалось гораздо более масштабное и опасное действо, чем я даже мог представить себе еще вчера.

      В записке Жюли был упомянут связной – некий «врач клошаров из-под моста Сен-Пьер». И хотя у меня ничего особенного, что передать девушке, не было, я отправился туда на следующий же день. По правде сказать, мне совсем не хотелось впутывать в это дело никого из агентства. И не только потому, что мне никто не собирался платить никаких гонораров, а о книге я тогда еще и не думал. Просто я считал это своим личным делом, а не делом агентства. Как говорится, это была моя личная война. Война, масштабов которой я тогда еще не представлял.

      Я не знал, следит за мной кто-то или нет, но, оставив машину возле офиса, под мост Сен-Пьер я отправился пешком. А на одной из станций метро выскочил из поезда в последнее мгновение,