Фанатик. Джеймс Хедли Чейз

глянул через окно. Они ехали по Карл-Маркс-аллее мимо залитых светом магазинов – лучших из лучших. Но все же они не шли ни в какое сравнение с магазинами в западном секторе.

      – Вы серьезно? – Голос Дузенского задрожал. – Вы способны раскодировать то, от чего отступились американские специалисты?

      – Я бы не тратил даром время, находясь здесь, если бы это было не так, – скучным голосом сказал Радниц. – Вы что, полагаете, для меня удовольствие подвергаться глупым таможенным формальностям только для того, чтобы любоваться вашей физиономией и нищими витринами магазинов? – Радниц махнул в сторону пустынной улицы. – Я спрашиваю снова – сколько вы предлагаете?

      Дузенский перевел дыхание.

      – Я уполномочен передать вам, что за формулу заплатят двести пятьдесят тысяч долларов. – Он замолчал, потом добавил: – Целое состояние!

      Радниц рассматривал кончик сигары. Нечто вроде этого он и предполагал. Его обуяла холодная ярость. С какими ничтожествами приходится иметь дело!

      – Вы это серьезно? – Он со злорадством спародировал Дузенского.

      Дузенский глянул на Радница. В неярком свете лицо толстяка казалось белым пятном.

      – Конечно. Но это в том случае, если мы будем удовлетворены результатом.

      – Формула должна принадлежать лишь одной стране, – спокойно сказал Радниц. – Я готов предоставить формулу на два дня для экспертизы вашим людям. Затем, если вы не уплатите мне, я передам копию формулы другой стране. Вы понимаете?

      – Но какие у нас гарантии? Вы можете передать копию формулы другой стране после того, как мы уплатим за оригинал! – Дузенский восхитился собственной проницательностью.

      – Когда я совершаю сделки на государственном уровне, я всегда соблюдаю правила игры, – отрезал Радниц.

      Дузенский кивнул:

      – Итак, вы согласны?

      – Согласен? Неужели я так сказал? Как я понял, вы предлагаете четверть миллиона долларов? Это явное издевательство! – Радниц чуть повысил голос. – Позвольте кое-что сказать вам, мой друг. Один из моих сотрудников намекнул – так, между прочим – китайскому правительству о возможности покупки расшифрованной формулы. – Радниц сделал паузу. Его полузакрытые глаза некоторое время изучали лицо Дузенского, освещаемое светом уличных фонарей. – Китайское правительство знает истинную ценность этой формулы. Без малейшего колебания они предложили три миллиона долларов. Вы слышали, что я сказал… три миллиона!

      Дузенский застыл.

      – Три миллиона? – прошептал он. – Но это же абсурд!

      – Вы так думаете? – холодно спросил Радниц. Его поза и голос подчеркивали презрение. – Но китайское правительство так не думает. – Он замолчал, глядя на сигару. – Что ж, прекрасно, будем считать, что сделка не состоялась. – Включив микрофон, он приказал Ко Ю: – К русскому посольству.

      Дузенский извлек из кармана грязный носовой платок и вытер вспотевшие ладони.

      – Мое правительство никогда не заплатит столь внушительную сумму, – хрипло