Космогон. Борис Георгиев

– хуже не придумаешь. Кому-то из дизайнеров пришла в голову блестящая идея – декорировать пост управления клипера под кабину лунного модуля кораблей серии «Аполлон». Не зря её тогда участники миссии «клопом» обзывали – сплюснутая, тесная, а два скошенных иллюминатора действительно похожи на глазки насекомого. «Спасибо, хоть не заставили стоять, как Нила и Эдвина», – сказал управляющему капитан Росс, когда впервые увидел, в каких условиях придётся работать.

      Впрочем, размер «окошек» не интересовал Джошуа. Пилоту клипера они вообще не нужны – бутафория, как и многое другое на посту управления. Для того предназначены, чтобы храбрый турист не скучал в штурманском кресле, когда капитан клипера станет выполнять поворот по крену на сто восемьдесят градусов.

      – Высота шестьсот двадцать, цель справа по борту двадцать четыре. Разворот на правый борт.

      Капитан Росс говорил по-русски почти без акцента. Букву «р» слегка смягчал, отчего сперва показался Вавилову рохлей. Но в рейсе, познакомившись с капитаном поближе, Илья Львович вынужден был признать свою ошибку – Джош оказался твердолобым службистом, упрямцем, хоть и симпатичным упрямцем. Управляющий представил его как лучшего и опытнейшего капитана акционерного общества «Moon Attraction», и Вавилов принудил себя поверить этому, хоть и заподозрил, что капитана Росса поставили в рейс просто потому, что кроме него никто не говорил по-русски. Подозрительность – сквернейшая черта характера, но что поделаешь, в большом бизнесе иначе нельзя. Если недоверие к ближнему своему, равно как и к дальнему, не превратится во вторую натуру – съедят. Причём, скорее всего, как раз ближние. Им проще. Вавилов скривил губы – припомнил травлю с загоном, которую устроила ему Джина. Блистательный бракоразводный гешефт, увенчавший превосходно спланированную и проведенную безупречно финансовую операцию – замужество. Джина молодец, времени даром не теряла, за полгода управилась. Ни одного лишнего действия, как метательница молота, – окрутила, раскрутила и бросила. Припомнив некоторые обстоятельства броска, Илья Львович ощутил приступ тошноты. «Это от болтанки» – сказал он себе и, чтобы отвлечься, глянул в иллюминатор правого борта. Иллюминатор – неудачное название. Огромный выпуклый фонарь во всю стену и даже часть потолка захватывает, лишь тонкая перемычка между ним и левым иллюминатором. Чувствуешь себя, как насекомое в банке. И кажется, склянку раскручивают, чтобы швырнуть на изъеденное оспинами, морщинистое серое взгорье и разбить вдребезги. «А говорили, участок ровный, – брюзжал про себя Вавилов. – Видно же, что с уклоном!.. А, ну да. Этот же сказал, разворот на правый борт, потому и кажется, что склон. Значит, справа уже должна быть видна моя берлога. Ну и где же? Солнце садится, тени длинные… А, вот она».

      Вавилов не успел рассмотреть ресторан как следует, тот уполз из виду. Почудилось, что на купол напало гигантское членистоногое животное, но видно было плохо – сверкающая капелька на гребне холма и к ней присосался чёрный призрак. Небо тоже чёрное. «Чёрное на чёрном… Нет там ничего, просто игра теней. Да ещё и видно плохо. В дымке всё,