Сквозь мутное время. Русский взгляд на необходимость сопротивления духу века сего (сборник). Максим Шевченко

этого надо сломать сам дух сопротивления, возникший, окрепший и сформировавшийся в годы народно-освободительной войны.

      И тогда власть придумывает церковную реформу – жутчайшее событие русской истории, известное как раскол.

      Эта реформа поразила русских людей в самое сокровенное и тайное место коллективной души.

      Они не могли поверить, что именно царь, носитель и хранитель истины и свободы (православия, справедливости), затеял все это.

      Они хотели считать виновниками реформы, обернувшейся расколом и гражданской войной, кого угодно – от Никона до тайных католиков и «жидов» в окружении государя.

      Они не могли поверить, что такое вопиющее попрание того, что народ считал частью своей «святая святых» – церковной жизни, – может исходить от власти.

Царь ненастоящий!

      А всего-то навсего власть хотела перехватить инициативу и освободиться от клятв, данных народу (нации) на Земском соборе, избравшем Михаила Романова.

      Владение землей и живущими на ней, распоряжение их жизнями и плодами их трудов делало царскую власть настолько могучей, что ни в каких договоренностях с этими «подданными» она уже не нуждалась.

      Соблазн абсолютной власти был слишком велик – ничто, казалось, не может помешать взять ее.

      Необходимо было сделать две манипуляции – переключить созидание и хранение смыслов Православия на государство (чтобы никакие не монахи и митрополиты за них отвечали, а сам царь) и лишить земство (городское самоуправление) малейшего доступа к ресурсам.

      Казалось, будет легко. На деле вторая половина XVII века – непрерывная и кровопролитная война власти против народа.

      Подавляющая часть свободных русских людей (а таковыми были многие) не приняла произвола власти. Начался ропот – сначала на уровне теоретических споров и попыток что-то доказать.

      С другой стороны, подавляющая часть властных и управленческих элит (за редким исключением ряда фамилий, например Морозовых и Урусовых) с радостью примкнула к формирующейся эмансипированной от ответственности перед народом вертикали.

      Объединенные и обнадеженные возможностью избавиться от социально-политического партнера в лице народа, правящие элиты, объявив большую его часть раскольниками, то есть политическими преступниками, избавилась также и от моральной ответственности перед ними.

      И в самом деле, какая моральная ответственность может быть перед почти еретиками?

      Земля, труд, жизнь еретиков являются законной добычей истинно верующих и чад праведной религии.

      Праведная религия оказалась просто той, которую формулировала власть.

      Гроза не замедлила себя ждать – народ восстал.

      Его самая сильная и свободная часть, казачество, стала катализатором гражданской войны, равной которой, пожалуй, не знала история Европы.

      Религиозные войны между католиками и протестантами были все-таки войнами между представителями крупной землевладельческой знати, искавшей в религии обоснование