Высшая несправедливость. Кирилл Казанцев

глазки на оплывшей крохотной, точно детской, физиономии, от нее разило перегаром. Кошки орали на два голоса, баба заходилась в истерике, куртка трещала, шов разошелся, из него полезли нитки. Денис перехватил карлицу за руку, сжал ей запястье не особо сильно, лишь бы отцепиться, а та заголосила еще сильнее, в дверь с площадки принялись долбить, неслись вопли и проклятия. Денис боролся с желанием заткнуть бабе рот, когда под ноги ему прыгнула кошка. Он отпихнул ее, та отлетела к шкафу и тоже потерялась там, как в черной дыре.

      – Да заткнись ты уже! Кому сказано!

      Стало чуть светлее – открылась еще одна дверь, кто-то быстро шел по коридору. Это оказалась девушка, тоже невысокого роста, с редкими бесцветными волосами вокруг длинного косоглазого лица. Она дернула бабу за ворот толстой вязаной кофты и толкнула назад. Тетка с воем утопала куда-то в недра своего логова, спасительница остановилась перед Денисом, оглядела его с ног до головы.

      – Чего надо? – повторила она, – мы ментам уже все сказали. Ты кто вообще?

      Она поправила розовую майку, едва прикрывавшую огромный живот, подтянула треники. Из шкафа выбрался мятый карлик, обматерил Дениса и побрел следом за сгинувшим в темноте другим монстром. Кошки куда-то подевались.

      – Поговорить, – пришел в себя Денис, – ты знаешь Наталью? В смысле, знала?

      Девка усмехнулась, достала из треников пачку сигарет.

      – Сестра моя родная, – она сунул сигарету в рот, – иди сюда.

      Щелкнула зажигалкой, прикурила и двинула по коридору, Денису ничего не оставалось, как идти за ней. Прошел мимо шкафа, что оказался дверями совмещенного тесного санузла. Оттуда так мерзко пахло, что хотелось зажать нос. Беременная свернула направо, там оказалась кухня, тоже тесная, с низким потолком, зачем-то оклеенным темными обоями. Светильник висел до того низко, что освещал только пол, все остальное терялось в полумраке.

      – Меня Маша зовут. – Девка уселась на табуретку, подвинула к себе банку из-под пива и стряхнула туда пепел. Денис сесть не рискнул, остановился у старого пузатого холодильника, грохотавшего чисто самолет на взлетке. На столе красовались бутылка водки, почти пустая, правда, и открытая банка шпрот. На подоконнике цвела фиалка и стояли еще две бутылки из-под огненной воды, рядом валялись газеты.

      – Говори, – Машка затянулась и выпустила дым, – я тебя внимательно слушаю.

      Она улыбнулась, ее передние зубы оказались до того кривые, что наползали друг на друга. Денис посмотрел в окно.

      – Примите мои соболезнования, это трагедия для вашей семьи, – проговорил он, глядя на фиалку, усеянную белыми цветами.

      – Принимаю, – фыркнула Машка, – еще что-то? Это ты Наташку убил?

      – Нет, – Денис повернулся к ней. Девка жутковато скалилась и поглаживала себя по животу.

      – Девочка будет, – блаженно улыбнулась она, – назову ее Миланна. Красиво, правда?

      – Очень.

      Лютое желание уйти отсюда, а перед этим поджечь квартиру и надежно заблокировать дверь удалось