Кланы Пустоши. Андрей Левицкий

– раненый Чеченя ковылял следом. Порученца шатало, по стянутому повязкой плечу текла кровь. В руках у Чечени был обрез, но почему-то бандит не стрелял, может, кончились патроны.

      Туран добрался до револьвера. Хотел наклониться, чтобы поднять, но понял – упадет. Присел на корточки. Блеклые пятна ползли перед глазами, в ушах шумело.

      Пальцы нащупали оружие, но рукоять выскользнула. Атаман жив! Это несправедливо… Но Борис Джай-Кан, покойный отец, говорил, что теперь уже справедливости не осталось в мире. Шаги рядом. Голос Чечени. Туран крепче ухватил револьвер, приподнял – оружие казалось очень тяжелым – и попытался развернуться на полусогнутых ногах. Он не убил Макоту! И теперь уже не убьет, все кончено, он проиграл.

      Чеченя встал над ним.

      Руку с револьвером тянуло вниз. Надо поднять повыше, упереть ствол в живот бандита и…

      Порученец ударил его обрезом по темени, и Туран Джай упал.

      Часть вторая

      Раб

      Глава 5

      – И сколько наших он положил? – Ну, сам-то он никого не убил, тока ранил.

      – Как это – не убил? – ощерился Макота. – Ты чё несешь? Я скольких людей лишился! А если б он в меня попал, в ноги или в голову? Куртку мне испоганил, как вот тебе сапоги!

      Атаман был серьезен, и это больше всего пугало Чеченю, который привык к неизменной улыбке хозяина.

      – Так то ведь гранатами, – промямлил порученец.

      – Ну так и чего? Гранаты кто, птичка бросала? Все одно – это он их укокошил. Сколько? Пять человек, семь?

      – Восемь, – сказал Чеченя. – Или девять.

      Он усердно щупал раненое плечо и припадал на ногу, всячески показывая хозяину, что геройски сражался и пострадал. Макота пристально глядел на помощника, кривя губы. Тот явственно представил, как хозяин достает пистолет и – хлоп! – пуля врезается промеж глаз славного Чечени. Срочно надо было что-то придумать, и порученец воскликнул:

      – Зато грузовик его цел! «Панч» этот, а? Ты ж хотел его.

      – Кабина смята, – уточнил атаман.

      – Ну так и чего? Это нестрашно, отрихтуем.

      – Лобовуха разбита.

      – Да не важно! – воодушевился Чеченя, заметив, что при упоминании бронированной фермерской махины лицо Макоты разгладилось. – Стекло заменим, дверцу поправим. Зато твой он теперь! Там такие колеса, я глядел – мощь! В нем и по пустырям можно будет, и по пустыне, по самым зыбучим пескам – не завязнет!

      Перевалило за полдень, на первом этаже Дворца убрали, хотя на полу еще остались подпалины. В зале лежали раненые, над ними хлопотали женщины и Карл, лекарь клана. Остальных бойцов Чеченя с утра пораньше пинками выгнал на дежурство вокруг Дворца. К тому же надо было припугнуть обитателей ферм. Вот же какую заваруху устроил шакаленок Бориски-фермера!

      – Жив он? – спросил Макота.

      – Жив, жив! Но сдохнет, конечно.

      – Я т-те сдохну! – Атаман сунул Чечене под нос пухлый кулак. – Веди к нему.

      – Слушаюсь! – заорал порученец, обрадованный,