Граница миров. Кристель Дабо

вспомнила: с высоким потенциалом; я в этом не шибко разбираюсь, не то что вы, но девчонка – она головастая, только и мечтает, что поработать для победы.

      Офелия подняла голову: к ней кто-то подошел, но не та женщина, а какой-то мужчина. Офелия плохо его видела, однако в нем было что-то знакомое. Она инстинктивно почувствовала, что должна идти с ним, и они долго пробирались по каким-то лестницам, таким же путаным, как и всё остальное. Человек шагал военной поступью, носил тюрбан и бурчал что-то неразборчивое. Офелия была уверена, что уже где-то видела его. Она сконцентрировалась на нем, перестав думать о себе, как всегда делала это во время чтения, и его фигура сразу же приобрела четкие контуры. Концом своего тюрбана он пытался скрыть – правда, безуспешно – низ лица с ужасной, видимо, недавней и плохо зажившей раной, которая лишила его половины нижней челюсти. Старый комендант. Старый комендант, который пока еще не был старым.

      Он привел Офелию в какое-то странное помещение на самом верхнем этаже – она не сразу поняла, нравится оно ей или нет. Ясно было одно: ей предстояло провести тут много, очень много ночей.

      Дом.

      Офелию обступили мальчики и девочки всех возрастов, они смотрели на нее с любопытством и одновременно с опаской. Сироты, как и она сама. Она не различала ни одного лица, зато слышала их вопросы:

      – А тебя как зовут?

      – Ты откуда взялась?

      – А ты случайно не шпионка?

      – Ты войну-то видела?

      И Офелия услышала свой ответ – серьезный ответ, произнесенный голосом, который принадлежал – и не принадлежал – ей:

      – Меня зовут Евлалия, и я хочу спасти мир.

      Сироты растворились в облаке пыли. А Офелия раскашлялась и никак не могла остановиться; стоило ей открыть рот, чтобы набрать воздуха, как туда забивалась паутина. В конце концов она упала на выщербленный паркетный пол; его острые занозы впивались ей в щеки.

      Офелия изумленно оглянулась на зеркало, из которого вышла. Призрачные картины, только что увиденные в нем, уже таяли. Мать семейства, комендант, сироты – всех этих людей вместила крошечная доля секунды, которую занял ее мгновенный переход между зеркалами.

      Однако на сей раз это никак не походило на галлюцинацию. Она участвовала в сцене, которая действительно произошла – несколько веков назад.

      Офелия встала на ноги. Зеркало, висевшее в пустоте, было единственным предметом обстановки в комнате, где она очутилась. Ни дверей, ни окон – только маленькая отдушина на потолке, которая пропускала внутрь лучик света. Она знала, что это за место. Это была потайная комната, надежно скрытая в чреве глобуса, парившего в воздухе в самом сердце Секретариума, парившего, в свою очередь, в самом сердце вавилонского Мемориала.

      Офелия подошла к зеркалу, висевшему в пустоте, и увидела свое пыльное отражение. Как и во время первого посещения, она смогла различить смутные контуры стены, на которой оно некогда висело. Поскольку Офелия уже читала это зеркало, она знала,