После боя. Ирина Лобусова

спросил Мела:

      – Разве ты так часто бываешь здесь?

      – Нет, что ты! – от волнения Мел даже покраснел: он боялся, что я могу подумать о нем плохо, а для типичного американца репутация, пусть даже перед подчиненными, очень важная вещь, – Был всего несколько раз. Однажды в этом районе сломалась моя машина. Я забыл мобильный на студии и зашел сюда, в бар, чтобы позвонить на станцию техобслуживания. Во второй раз я был здесь с одним человеком…(Мел назвал довольно известное имя в кинематографических кругах). Так, просто зашли… Он искал кого-то, кто мог бы… Ну, ты понимаешь… (Мел покраснел, замялся для приличия – но я все прекрасно понимал. Очевидно, наркотики в этом районе были гораздо дешевле, чем в остальных. Я мог себе даже представить, как нервничал Мел, пусть даже ради бизнеса сопровождая знаменитость в состоянии ломки в поисках дешевого зелья). В третий раз я сопровождал сюда французского журналиста, который писал про студию и хотел увидеть изнутри окраины Лос-Анжелеса. Трущобы, экзотику… Вот как ты. Непонятно, почему вас в Европе так тянет на всякую гадость! Я привел его сюда. Ему не понравилось: он хотел видеть молодежные банды, а здесь нет банд. В четвертый раз на студии была вечеринка. Проезжали мимо и зашли выпить, человек десять…. И вот сегодня, с тобой, я здесь в пятый раз. Каждый раз я видел здесь этого человека. Человека, который так отличается от всех остальных! Отличается настолько, что его нельзя не заметить. Наверное, он завсегдатай… Хотя по его виду не скажешь, что он имеет средства посещать бар. Может, его разыскивает полиция?

      – Не думаю. Если бы его разыскивала полиция, он не сидел бы так открыто. Здешняя публика способна продать мать родную, чтобы заработать несколько лишних монет, не то что какого-то бродягу. Нет, если б он был на счету у копов, он бы тут не сидел.

      – Возможно, ты прав. Я об этом как-то не подумал.

      – Откуда ты знаешь, что он русский?

      – Я слышал, как он ругался. Он ругался, говорил что-то не непонятном языке…. Созвучия, которые он произносил, по интонации и звучанию напомнили мне то, что я уже слышал от тебя. Ты иногда так говоришь, особенно когда что-то бормочешь под нос на своем родном языке. А когда я был здесь в четвертый раз, кто-то из студии сказал, что этот человек – русский. Да и потом хозяин (тот, что за стойкой) подтвердил, что его здесь так и прозвали – «грязный русский». Потому, что он часто ходит сюда и от него жутко воняет…

      – Почему же хозяин не выгонит его вон?

      – У него есть деньги.

      – Деньги? У него?!

      – Да. Каждый раз он заказывает по две-три бутылки виски, выпивает их в полном одиночестве, никого не угощая и ни с кем не разговаривая, платит всегда наличными, очень крупными купюрами, и никогда не забирает сдачу. Пьет он бутылками, но речь его не заплетается, и он не падает. Только русские умеют так пить!

      – Ну, допустим, не только русские! Американцы пьют не меньше!

      – Извини! – добродушный Мел расстроился, почувствовав в моих словах обиду, –