В Арктике мертвецы не всплывают. Семён Данилюк

вечеру погода вновь переменилась. От летнего разморёна не осталось и следа – как не было. Небо – накануне насыщенное ослепительной голубизной, помутнело. Портовые здания подтаяли в тумане. С моря потянуло порывистым, обжигающим ветром. Неснятую волейбольную сетку рвало и мотало. Мокрый песок взлетал, будто мошкара, и хлестал по глазам.

      Нужное судно Галаджев нашёл не сразу. Жизнь на портовых причалах кипела. Под погрузку-разгрузку встали прибывшие с караваном лесовозы. Выгружалось оборудование и вездеходы, грузились в трюмы связки брёвен. Визг лебёдок, гвалт, матюги грузчиков.

      Лишь у дальнего причала отыскался «Ястребок», – спичечный коробок на фоне океанских судов. Пришвартованный катер, на корме которого громоздились четыре огромные 400-литровые бочки, мотало на стылых волнах. Кранцы из автопокрышек постукивали о мокрые доски причала. На берегу была свалена куча из метиза. Ветер бился в неё, норовя разрушить, отчего шум моря смешивался с металлическим грохотом. По сходням сновало несколько якутов, перетаскивавших метиз в трюм. Они подбегали к куче, хватали в охапку кастрюли, тазы, бельевые баки и, придерживая подбородком, возвращались на борт.

      На причале Галаджев разглядел две нахохлившиеся фигуры. Кутался в брезентовый плащ Потвин. Подле него, на уголке потёртого фибрового чемодана, сидела сгорбившаяся баба в демисезонном пальтишке и слежалом пуховом платке, краем которого она закрывала лицо от пронизывающего ветра. Сам Саша принарядился в новенькое армейское обмундирование. Ловко на нём сидевшее, а главное – удобное, не стесняющее движений.

      При звуках шагов Потвин обернулся, с деланным радушием протянул руку Галаджеву.

      – Проводить пришёл. Лично, так сказать, убедиться, что всё в порядке.

      Саша спрятал усмешку. Ещё бы не в порядке. Потвин явился убедиться, что катер отчалит без Виталины.

      Из рулевой рубки на седловатую палубу то ли вышел, то ли выпал костистый человек в бушлате и морской фуражке. Он ухватился за мачту, покачался, налаживая равновесие.

      Не выпуская мачты, пнул сапогом подвернувшегося якута.

      – Чурки хреновы! Только под ногами путаются, – разнесло ветром – вперемежку с отборным матом.

      Покачиваясь, он добрался до борта. Вгляделся в людей на причале. Прокашлялся.

      – Я – капитан катера Моревой. Сказали, будто посудомойку пришлют, – в никуда сообщил он.

      Женщина поднялась. Коренастая, крепкая. На отёкшем лице обнаружились нелепые солнечные очки.

      – Вершинина я! – угрюмо представилась она. – Надеждой Фёдоровной кличут. Можно просто – Фёдоровна. От Морпорта на сезон прислали. Стажа для пенсии добрать. Могу и по чистоте помогать.

      Моревой, не ответив, всмотрелся в мужчин.

      Потвин выступил вперёд.

      – Это кинооператор Галаджев, – представил он Сашу. – Попутчик ваш до посёлка.

      Моревой напряжённо соображал.

      – Вас должны были предупредить в порту, – напомнил Потвин.

      – Предупреждали – не