Не рисуй меня, художник. Галина Полынская

несчастная газетенка криминала и аномальных явлений «Непознанный мир», я заявилась в числе первых, опоздав буквально на какие-то жалкие двадцать минут. Из коллег по желтому перу в наличии имелся только Влад, он почти всегда приходил вовремя, такой вот он хороший и дисциплинированный. Обменявшись приветствиями, решили поболтать.

      – Ты чего такая радостная прямо с утра? – он присел на край стола Тины Олеговны, наблюдая, как я вынимаю из ящика стола всякое бумажное барахло и раскладываю его по столу, готовясь рваться в бой литературный.

      – Во-первых, мне удалось поспать подольше, сегодня Тая гуляла с Лавром, во-вторых, вчера показывали большой сюжет о Марке Лессере и я его с огромным удовольствием посмотрела.

      – Кто такой Марк Лессер?

      Я прямо ушам своим возмущенным не поверила, какое фантастическое невежество!

      – Это художник, Владик, очень известный причем. Его картины за миллионы раскупают отечественные и заграничные ценители прекрасного.

      – А-а-а, да-да, кажется, что-то припоминаю, – поскреб он подбородок, – это такой странный тип, он мог бы еще без грима сниматься в фильме «Молодые годы Дракулы», да?

      За это Владик едва не получил по лбу папкой с черновиками, жаль, во время успел увернуться.

      Вскоре подтянулись остальные рабы желтой прессы, позже всех явился наш Великий и Ужасный Предводитель Конякин Станислав Станиславович, и трудовая вахта началась. До обеда, в общем-то, валяли дурака, кто во что горазд, сразу после обеда стали с нетерпением ждать окончания рабочего дня и планировать вечерние пятничные делишки, в общем, ничто не предвещало потрясений. И тут вдруг к нам Конякин и рявкнув в своей обычной манере:

      – Так! Назревает кое-что интересное!

      Коллектив мгновенно насторожился, как охотничьи борзые, завидев заячий хвост. «Кое-что» интересное в нашей безрадостной рутине это, несомненно, большое событие.

      – Три газеты, в том числе и наша, дожали Марка Лессера и он согласился дать интервью!

      Наступила мертвая тишина. От постигшего меня изумления мозг отключился, а рот самопроизвольно открылся и из него вылетело:

      – Он согласился дать интервью нам? Это не ошибка?

      – Что тебя, Сена, удивляет? – начальство вперило в меня свой огненный взор.

      – Да нет, ничего, – жалко залепетала я, но Конякин не стал слушать.

      – Интервью надо взять вперед конкурентов! Крутитесь, как хотите, но чтобы у нас был эксклюзив на первой полосе!

      Сначала в редакции стояла мертвая тишина, затем народ хором заорал от восторга. Всеобщую звуковую волну перекрыл мой пронзительный вопль, идущий от самого сердца:

      – Можно это сделаю я!!! Можно я, я, я возьму у него интервью?! Он мой кумир!

      Оглохший коллектив замолк, впечатленный столь громким проявлением чувств, даже Тина Олеговна не стала вставлять свои ядовитые шпильки, а просто криво усмехнулась – другого такого момента, чтобы она просто промолчала, кажется, ещё не бывало.

      – Да,