Бархатное убийство (сборник). Николай Леонов

никого не видели?

      – Нет, больше никого.

      – А вы не знаете, где в это время были остальные?

      – А кто остальные? Константин Семенович, наверное, домой уехал. Он обычно, если дел особых нет, часов в семь-восемь домой уезжает.

      – На чем?

      – На машине своей, на чем еще?

      – А что у него за машина?

      – Я не помню, «Форд», кажется. Она возле гаража стоит. Хотя… Слушайте, а ведь я вру!

      – В каком смысле?

      – Нет, не уехал Константин Семенович. Я, когда шла с Петей поговорить, кондиционер выключила – не люблю его, шумит очень, и простудиться можно, – и окно открыла. Слышала, как Константин Семенович с кем-то возле дома разговаривал, сердито так, вроде даже ругался. Только вполголоса, так что слов слышно не было. Наверное, это он с Борей-охранником говорил, втык ему за что-то делал.

      – Вы же сказали, что видели охранника в дежурке?

      – Да, видела. Видимо, Константин Семенович его позвал, замечание какое-то сделал. Ведь Борис не только за воротами следит, он у нас еще вроде мастера – должен всю электронику в порядке поддерживать. А он не всегда это делает. Вот я и подумала, что управляющий его вызвал и выволочку устроил.

      – Но вы не можете поручиться, что управляющий говорил именно с охранником?

      – Нет, поручиться не могу. Но голос был похож. И вообще… Кого бы еще Константин Семенович стал так ругать?

      – Хорошо, путь это был охранник. Остается еще любов… я хотел сказать, остается еще Татьяна Осипова. Ее вы не видели?

      – Нет, не видела. Но слышала. Когда проходила через гостиную, со второго этажа музыка раздавалась. Это, наверное, от нее. Она любит всякие музыкальные передачи смотреть.

      – Так, теперь мы, кажется, никого не забыли, – заключил Гуров. – А скажите, вы в тот вечер в поведении брата не заметили ничего необычного? Его ничего не беспокоило? Не тревожило?

      – Нет, Петю ничего не беспокоило, – покачала головой девушка. – Это меня беспокоило, не его. Предчувствие у меня нехорошее было. Я ему так и сказала: «Давай уедем, тревожно мне что-то». А он стал меня успокаивать, сказал, что ему здесь хорошо, античную литературу изучает… Если бы я тогда настояла, увела его куда-нибудь…

      – Не надо себя винить, – попытался утешить ее Гуров. – Ну, куда вы могли увести брата на ночь глядя? Значит, ничего необычного в тот вечер вы не заметили?

      – Необычного? – Настя задумалась, припоминая. – Нет, ничего… Хотя подождите! Было одно… Правда, это ерунда, неважно…

      – Что именно?

      – Да костюм!

      – Какой костюм?

      – На нем в тот вечер костюм был чужой, – объяснила девушка. – Я еще удивилась, говорю: «Вон на тебе какой костюм модняцкий!» А он ответил: «Да это не мой, Егора Борисовича. Он мне вдруг взял и подарил. Размер-то у нас с ним одинаковый». И еще добавил: «Я обычно не люблю чужие вещи носить, но из уважения к нему согласился. Один вечер поношу, а потом сниму». Так и не снял. В этом костюме его и убили…

      – Вот как… – протянул Гуров. – А не знаете, ваш хозяин раньше дарил брату какие-то вещи?

      – Нет,