Всё начинается с любви… Лира и судьба в жизни русских поэтов. Валентина Коростелева

всё. И ни разу не пожалел об этом. «…жёнка моя прелесть не по одной наружности», пишет он весной 1831 года. И, наконец, позднее жене: «…душу твою я люблю более твоего лица». Такие слова дорогого стоят. А нам остаётся присоединиться к строкам из стихотворения прекрасного советского поэта Ярослава Смелякова «Извинение перед Натали»:

      …Его величие и слава,

      уж коль по чести говорить,

      мне не давали вовсе права

      Вас и намеком оскорбить.

      Я не страдаю и не каюсь,

      волос своих не рву пока,

      а просто тихо извиняюсь

      с той стороны, издалека.

      7

      Несмотря, по нынешним меркам, на свою короткую – и физически, и творчески – жизнь, Пушкин в течение всего двадцати лет активной взрослой жизни одолел очень сложный духовный путь как человек и как поэт. О роли Натальи Гончаровой в его судьбе мы уже говорили с тобой, дорогой читатель. Но и в ранние годы не было больших метаний в его душе. Удивительно гармоничная личность, он уже тогда многое понимал, и, отдавая дань молодым страстям и подчас более чем фривольным стихам, он ещё в лицейские годы пишет в посвящении Каверину, поручику лейб-гвардии:

      Забудь, любезный мой Каверин,

      Минутной резвости нескромные стихи,

      Люблю я первый, будь уверен,

      Твои счастливые грехи.

      Всё чередой идет определенной,

      Всему пора, всему свой миг;

      Смешон и ветреный старик,

      Смешон и юноша степенный,

      Пока живется нам, живи,

      Гуляй в мое воспоминанье;

      Молись и Вакху, и любви,

      И черни презирай ревнивое роптанье:

      Она не ведает, что дружно можно жить

      С Киферой, с портиком, и с книгой, и с бокалом;

      Что ум высокий можно скрыть

      Безумной шалости под легким покрывалом.

      Но шли годы, и Пушкину уже не был так привлекателен – ни в себе, ни в поэзии своей – образ ветреного человека, берущего от жизни сиюминутные радости, блеск так называемого высшего света. Больше того, это из-под его пера появятся после более чем определённые, резкие строки:

      …Но всё прошло! – остыла в сердце кровь.

      В их наготе я ныне вижу

      И свет, и жизнь, и дружбу, и любовь,

      И мрачный опыт ненавижу.

      «Ненавижу!» Пушкин уже хорошо знал, что всё это рано или поздно потребует от человека плату, и немалую, за трату душевных и физических сил, за крылья, подрезанные цинизмом высшего света. Вот почему так спокойно и естественно он признаётся:

      Безумных лет угасшее веселье

      Мне тяжело, как смутное похмелье.

      Душа просила обновленья, искала источник для новых сил и творческих свершений, и нашла его в целительной любви к Наталье Гончаровой. Главное – сердце и ум поэта уже были готовы к этой встрече.

      Вздохнув, оставил я другие заблужденья,

      Врагов моих предал проклятию забвенья

      И сети разорвав, где бился я в плену…

      О том, какой непростой