Рыцарь и ведьма. Олег Нестеренко

нас к событиям, которые во многом определили облик всего нашего века. После кончины светлейшего короля Артура, как вы, наверное, знаете, наступило непростое время. Престол достался Хьюлафу Окаянному, который не замедлил употребить могущество Камелота на череду сомнительных военных кампаний, имевших целью насадить подконтрольные режимы в сарацинских землях. Естественно, все это оправдывалось отвоеванием христианских святынь. После взятия Гроба Господня Хьюлаф переключился на движимые реликвии вроде Грааля, след которого королевская комиссия отыскивала то в одном, то в другом восточном княжестве. Да, этим авантюрам поначалу сопутствовал успех, но провал операции «Василиск» стоил Хьюлафу поддержки и союзников, и собственных подданных. Если первые крестоносцы привезли домой неслыханные богатства, то участники последних походов возвращались назад искалеченными оборванцами. Вместе с ними королевство наводнили гашиш и опиум. Недовольство росло. Вольнодумцы всех мастей, пацифисты, анархисты, ваганты, студенты, члены орденов и профсоюзов выходили на улицы, братались и устраивали многотысячные шествия против захватнических походов, против стремления к наживе вообще. На площадях образовались палаточные городки, и в этой атмосфере нечаянной свободы – свободы в том числе от явных предводителей в стане протестующих – из рук в руки стали переходить первые манифесты кастигантов. Так окрестили себя выходцы из самых разных лагерей, которых свело вместе одно горячее убеждение: цивилизация насилия и потребления загнала себя в тупик. Четкая программа у кастигантов тогда отсутствовала, но чего им было не занимать, так это усердия, с которым они принялись клеймить порядки отживающего мира. Собственно, само их название в переводе с латыни означает «порицатели», «бичеватели». Только не путать с флагеллантами, этими исступленными эпатёрами, бичевавшими самих себя во искупление всеобщих грехов. Нет, кастиганты в ту пору выступали против пролития крови, особенно своей. Но кровь все-таки полилась. Светские власти недолго оставались глухи к обвинениям в свой адрес, а следом и церковь вняла смутным идеалам духовного преображения, которыми кастиганты бередили умы. Вняла и приняла меры. С легкой руки Святой инквизиции кастигантов записали в еретики, а ересь, как известно, – это зараза, подлежащая иссечению из общественного организма. Доктора прописали обильную флеботомию. И кастигантов отправили в дома умалишенных, на рудники, а чаще на костры. Но как бы цинично это ни звучало, травля пошла новоявленным еретикам на пользу. Словно человек, который, оправившись от жестокой лихорадки, истово вцепляется в жизнь, так и кастиганты, пережившие те страшные дни и ночи, яснее увидели свое предназначение, плотнее сомкнули ряды – возмужали, короче говоря. Да, мы многому научились тогда. Кастиганты второго призыва – это уже не братство безродных романтиков, с вдохновением принимавших собственное заклание. Мы стали действовать скрытно. Мы очнулись от иллюзий, будто достаточно быть молодым и исповедовать всемирную любовь, чтобы танки замерли перед