Спасите Галю!. Кир Булычев

уже снова села… Теперь не докричишься.

      Мы остановились под двумя бетонными плитами, которые образовали как бы карточный домик.

      – Я здесь был, – сказал Лукьяныч.

      Жора поднял кверху руку.

      Тихий стон донесся спереди.

      Я хотел броситься туда, полагая, что стонет Галя.

      Но Жора удержал меня.

      – Это не то, – прошептал он.

      Мы протиснулись по очереди сквозь переплетение арматуры. Под ногами хлюпала рыжая жижа. И тут я понял, откуда нам послышался стон: переплетение труб, висевшее на остатках колонн, покачивалось в полной неподвижности воздуха, словно невидимая сила раскачивала их. Трубы издавали странную смесь жалких ноющих звуков.

      Я вздохнул облегченно и хотел идти дальше, но Жора знаками приказал взять правее. Мы шли, прижимаясь к зубьям кирпичной стены. Следов девочки больше не было видно. Я старался представить себе: какая она? Я же видел ее в группе этих веселых щебечущих школьников. Почему именно ее потянуло в известную всем смертельную опасность Зоны? Что за сила сидит в человеке, которая омрачает его разум? Я скорее могу понять Лукьяныча, которого вела туда корысть, или Жору, вообще склонного к авантюрам и, по слухам, выносившего из Зоны ценные и загадочные вещи. Но девочка?

      Я задумался и налетел на спину замершего Жоры. Сзади дышал Лукьяныч. Может, у него астма?

      – Проходим трубу, – прошептал Жора. – Проходим по одному. Я бегу первый. Если благополучно, махну рукой. Бежишь ты. Не оглядываться, не останавливаться.

      Я нагнулся, заглянул в трубу. Она казалась нестрашной. Впереди, недалеко, был виден свет.

      – А обойти нельзя? – спросил я.

      Жора не ответил. Мой вопрос был глуп. По обе стороны возвышались обрывы кирпича и ржавых конструкций, с которых свисали серые бороды лишайников.

      Жора наклонился и побежал.

      Я смотрел ему вслед и считал шаги. Его черная фигура заполнила всю трубу.

      И вдруг исчезла. Исчезла раньше, чем кончилась труба. Я мог поклясться в этом.

      – Сгинул, – сказал Лукьяныч.

      – Ты что говоришь! – огрызнулся я.

      – Тогда идите, – сказал Лукьяныч. – Мне туда не к спеху.

      Я понимал, что надо идти. Я снял с плеча моток веревки и передал его Лукьянычу. Сам взялся за конец.

      – Будете страховать, – сказал я.

      Я нагнулся и пошел в трубу. В ней царил резкий неприятный запах, схожий с запахом аммиака. Дно трубы было скользким, идти было трудно, я шел осторожно – считал шаги. Жора исчез на десятом шагу. На девятом я остановился. Вокруг воцарилась неестественная мертвая тишина.