Сказ о тульском косом Левше и крымской ай-Лимпиаде. Андрей Баранов

кладовая, словом все склады крепости остались гарнизону пока главнокомандующий уехал в дальний поход, так что прислуга сначала даже не поверила своему счастью но потом решила не теряться. Пройдя маршем в самое сердце дома, то есть в барскую гостиную, присутствующие прежде всего поздравили себя с удачной оказией. Далее последовали неумеренные возлияния, кухаркины песни и то что низшие чины в своем простодушии считали за любовь, словом полный разврат в кладовой и на кухне. Но всего этого граф наблюдать уже не мог, так как сердце его рвалось служить любимой Отчизне.

      Глава вторая, разъясняющая

      Князь Куракин, он же Бриллиантовый князь, он же Его Светлость как раз отдыхал в своем роскошном имении «Надеждино». Времени для отдыха у него теперь было несколько более обычного, ибо от политики князь решительно отошел, разочаровавшись уговорить Наполеона перед кампанией двенадцатого года себя пожалеть и с Россией не воевать. Можно было спокойно перебирать золотые табакерки, брильянтовые пряжки, расшитые камзолы и манжеты, а также рассматривать старые и вытаскивать из подвалов все новые произведения гениальных европейских живописцев, словом наслаждаться покоем. Душой бывший вице-канцлер всегда стремился в Европы, вот и сейчас он как раз размышлял как бы ему дать крестьянам вольную, а потом уж уехать в Пруссию и там наконец-то спокойно умереть.

      – Вызывали, Ваше сиятельство? – обратился граф Г. к князю, памятуя впрочем что тот обращения сообразно титулу не любил, предпочитая имя с отчеством. Конечно чтобы обратиться к князю нужно было прежде добраться до его кабинета, каковой располагался в княжеском дворце, в селении Надеждино где-то аж в Саратовской губернии. Огромный дворец, все так же обнесенный каменной оградой как и в предыдущих сериях, располагался среди снежной равнины лугов рядом с замерзшей речкой Сердобой, окруженный аллеями и запутанными дорожками, на которых граф обнаружил следы невиданных зверей.

      Кинув поводья прислуге и сопровождаемый почтительным дворецким Михайло проходил через анфиладу комнат стараясь не глядеть по сторонам, но глаза как нарочно шарили по стенам, потолкам и паркетам, статуям и вазонам, и даже руки тянулись погладить и пощупать чуть ли не все видимое, несмотря на давнюю привычку к виду ценностей. Роскошь каменного дворца с его прекрасными картинами, фарфорами и мебелями всегда подавляла графа, считавшего что он по своим огромным заслугам перед Отчизной достоин по крайности не меньшего.

      – А, голубчик, граф Михайло! Прилетел-таки на зов старика? Ну садись, гостем будешь! – манера обращаться Александра Борисовича не изменилась за долгие годы.

      – Не случилась ли какая новая беда с нашим любезным Отечеством? Не сбежал ли с заморского острова Наполеон дабы снова стать императором? Иль еще что, похлеще? – граф по привычке расположил свою шляпу с плюмажем на коленях и откинулся на спинку узорного кресла испанской работы, мысленно стараясь сосчитать число мелких и крупных