Сказ о тульском косом Левше и крымской ай-Лимпиаде. Андрей Баранов

Люди, собственно, тоже как-то пытались не вылезать на природу лишний раз и лежали в своих хижинах и дворцах кто на печи, кто на полатях, а также на кушетках и кроватях. В российской природе и политике наступило временное затишье.

      Граф Г. как водится проводил политическое межсезонье в своем родовом графском поместье. Погодка была та еще – то подует теплый ветер будто бы с далеких морей, растопит снежок, то ледяным своим дыханием обдаст Борей, как хозяин поместья называл сей ветерок несколько на средиземноморский манер.

      Амбары, сараи, заснеженные луга с полями и лесами, многочисленные гостевые домики и охотничьи сторожки, все это хоть вроде бы и временно бездействовало, но требовало хозяйского глаза и внимания. Необходимо было даже и зимой следить как бы чего не упало, не пропало, не сломалось, не уперли, не взяли что плохо лежало, для чего конечно зоркие и бдительные сторожа бдели день и ночь. Таким образом в любой сезон для охраны нужно было задействовать не менее комендантской роты.

      Граф скучая обходил в превосходных высоких ботфортах свое владение, любуясь то статуей железного орла, засыпанного белым ледяным пухом, то заснеженными вековыми елями, то давая жареную колбаску злому сторожевому псу Бонапарту, то жалуя горничную Алевтину за ласку и верность скромной подвескою с недорогим алмазом экономного классу. Он был конечно добрым и рачительным хозяином, и пользовался заслуженной и всеобщей любовью приятелей, дворни, собак, кошек и калик перехожих, коих прохаживало мимо имения немало.

      Ах да, нужно же как всегда напомнить читателю кто же такой вообще был этот граф Г. Не писаный красавец, но вполне еще хорош собой, он мог бы, скажем без ложной скромности, понравиться даже взыскательной даме-читательнице. Недостатков у графа практически не было – ну разве что мелкие, зато достоинства были крупные и хорошо заметные, как и полагалось знатному человеку. Его осанка и походка сразу выдавала аристократа, даже когда он лениво гулял по владению в старом палантине из сибирского песца, а глаза с пронизывающим взором выдавали искателя приключений – ну а как могло быть иначе?

      Этот самый граф и взаправду был известен в свете своей необыкновенной любовью к приключениям, они буквально сами его находили даже когда он и не искал их на свою графскую cul, как грубо выражались французы. Головокружительная погоня за пропавшими вдруг предсказаниями знаменитого пророка Авеля, странная история о якобы чудесном спасении покойного государя Павла Петровича, которая чуть не привела к войне с Англией, феерические приключения во время компании двенадцатого года, когда граф основательно пропитался порохом и совершил множество славных подвигов – все это долго рассказывалось и перемалывалось петербургскими сплетниками и завистниками на все лады.

      Правда в этих рассказах граф не всегда представлялся тем самым рыцарем без страха и упрека, коим почитал себя сам, отдельные негодяи даже изображали его робким и нерешительным, но такие клеветники конечно долго не заживались на свете. А вообще приятно было вспомнить и помечтать об авантюрах за камельком.

      «И откуда они только пронюхали? Я и сам-то всего этого уже не помню… Да и было ли взаправду? Так, фантомная память, фантазии», – вспоминал граф Г., улыбаясь и стряхивая снег с садовых ботфорт. «Но что же однако никто не призывает меня на новые подвиги? Все забыли наше именьице Кренделябрино. Как будто ушли на кладбище хоронить высокое лицо да и не вернулись. На поминках перепились иль на свадьбе загуляли, то ли клад какой нашли то ли черти их забрали. Загадка! Письма шлю, ответа нет, на снегу пропал и след». Граф слегка сбился на с прозы на поэзию, будучи в душе стихотворцем, но потом поправился и думал далее: «Старый приятель Морозявкин не навестит, дядюшка из Петербурга милейший князь Куракин даже бриллианта уже не подарит со свово камзола, вертихвостка Лиза и та пропала… Манжеты пылятся, шпага тупится, я тупею!»

      И действительно, не считая жирных соек летавших парами с изгороди на амбар и обратно, казалось что никто не вспоминал о графе звали которого кстати сказать Михайло. Правда, на горизонте нарисовался графский управляющий, который конечно очень был озабочен всякими хозяйственными делами и хлопотами. Судя по его озабоченности предстояло наверняка с головой погрузиться в дебет и кредит, дабы узнать почему концы еле сходятся с концами, и конечно увеличить финансирование выпотрошив с этой целью все карманы барина.

      Управляющий распахнув потертую кожаную с золотом папочку для доклада их светлости и снявши шапку с пустой но хитрой головы сунулся было докладывать о том чего и сколько доставлено по оброку, перечисляя взахлеб битых гусей, кислую капусту и мороженую в силу утруски и утечки муку, однако же граф оборвал его на полуслове.

      – Ну что ж, голубчик, ты мне все это завтра расскажешь. А лучше послезавтра. Или на недельке пожалуй, – граф Михайло не любил всяких хозяйственных распоряжений и в такие минуты даже жалел что у него нет милой и домовитой женушки, которая могла бы распоряжаться имением и хозяйствовать вместо него.

      Печь пироги, руководя кухаркой, ухаживать за детьми, приказывая няне и гувернантке, временами устраивать балы и регулярно – журфиксы, ну и конечно любить его, то есть его сиятельство – как