Кинк. Право на удовольствие. Тальяна Орлова

почти безучастно, а голос подавал только тогда, когда к нему обращались:

      – Хватай что можешь, Гордей.

      – А я ничего не могу! – истерично вопил фотограф. – Я как будто мертвую невесту Буратино фотографирую! Подайте мне Марину!

      – Марина в Париже, – спокойно отреагировал Артем и обратился ко мне: – Лиля, кажется, нам тонко намекают, что ты слишком зажата.

      – Зажата?! – вместо меня визжал фотограф. – Ее силой сюда приволокли, вытащив из-под Буратино? Деревянная девочка, очнись! Где твои изгибы, где чувственность? Ты там вообще хоть дышишь?

      Он откинул камеру на стол и подлетел ко мне, нервно стягивая с плеча ткань. Оголил плечо, за него же схватил и дернул, как если бы собирался меня разбудить. Но потом замер и провел пальцами по шее, отошел на пару шагов и взглянул иначе.

      – А давайте мы ее разденем…

      – А давайте не будем! – я наконец-то проснулась, как он и просил.

      – Не совсем разденем… – Гордей меня и не слышал. – Обнажим эти переходы. Аллочка, ряди модель в шифон! И как я раньше не подумал?

      Меня, как куклу, утащили в комнату, там Аллочка обмотала меня полупрозрачной тканью, оставив из моей одежды только трусики. Но в зеркале я тщательно себя рассмотрела – ничего не видно, просто сама ткань иначе облегает тело: никакой откровенности, а смотрится по-другому. И Гордей, увидев меня, завопил:

      – Именно! Садись спиной, а голову вполоборота, – приказал и снова начал щелкать своим аппаратом. Но через пару минут опять пришел в неистовство: – Алё! Расслабься! Куда ты плечи задираешь? Мы тут чувственность снимаем, а не каторжные работы! Нет, я так не могу… Подайте мне Марину!

      Артем со вздохом прошел мимо него и присел передо мной на корточки. Посмотрел снизу в глаза.

      – Я предупреждала, что не модель! – поспешила оправдаться.

      – Вижу.

      Он не убеждал, не подкидывал мне доводов, а пододвинул стул вплотную и сел рядом. Зачем-то повел рукой по ткани, скользя от локтя к плечу. И прошептал едва слышно:

      – Закрой глаза, Лиля. Тебе нужно отвлечься от происходящего.

      Я прикрыла, все еще не теряя надежды, что справлюсь. Чуть наклонила голову к нему, чтобы слышать успокаивающий голос. Я сидела спиной к внезапно притихшему Гордею, а Артем, наоборот, лицом, но повернулся профилем, тоже подавшись в мою сторону.

      – Чудный кадр! Охереть, какое порно! – похвалил что-то свое фотограф, но я не поняла, ведь мы даже друг друга не касались. – Еще чуть ближе, но головы не поднимайте. Саныч, расстегни-ка верхние пуговицы, расправь рукава. Аллочка, а у нас есть мужской ретро-пиджак?

      Я их не слушала, просто старалась расслабиться, чувствуя пальцы, мягко перебирающие ткань и иногда соскальзывающие на голую кожу руки. Вероятно, концепция изменилась по ходу дела – теперь вместо модели фотографу захотелось влюбленную парочку, которую он разглядел в нашем невольном сближении. Не поцелуй, но его грань – «за секунду до». Ничего не понимаю в искусстве, но по мне,